Онлайн книга «Три стильных детектива в одной книге»
– Нет-нет, уверяю вас… – Да ладно, уж меня-то вы не проведете. Клюзель на рассвете дал мне задание расспросить персонал Опера́ о смерти некоего Аженора Фералеса. – Неужели? И что же в этой смерти особенного? – А то, что за месяц это уже третий из верных слуг нашей Академии музыки, который спустил рукава [338] . Клюзелю ситуация кажется необычной. – Я внимательно читаю «Пасс-парту», но не заметил никаких комментариев по этим делам. – О, с тех пор как у нас тираж пошел вверх, Клюзель осторожничает. Пока не удостоверится в надежности источника, ни за что не станет публиковать гипотезы, чтобы не вызвать потом возмущение читающей публики. Зато я знаю пару издателей, которые не боятся разворошить муравейник… Что ж, юноша, проезд Тиволи – это мне по дороге, я вас провожу. – Месье Гувье, а может, поделитесь сведениями об обитательнице дома четыре-бис? – Если бы я что-то знал – с удовольствием поделился бы, но пока мы с вами на равных. Они расстались на улице Амстердам, условившись встретиться как-нибудь и посидеть за стаканчиком с Виктором. Жозеф, миновав мостовые пролеты, свернул на короткую улочку и заметил торговца почтовыми открытками с картинками – тот разместился под рекламным плакатом, прославляющим морские красоты Туке-Пари-Плаж. Эфросинья собирала открытки, которые ей присылали старые знакомые – зеленщицы и торговки свежими овощами, удалившиеся от дел, – из Барневиля или Суйяка. Такого добра было навалом на вокзалах и лотках уличных торговцев, снабжавших путешественников доказательствами их смелых вылазок, не говоря уж об открытках с юмористическими рисунками и именами из цветочного орнамента. Матушка Жозефа их тщательно систематизировала и помещала в прекрасный альбом на шесть отделений, подаренный ей Кэндзи с памятной надписью: «Чем больше воспоминаний, тем теснее мир». Жозеф купил набор открыток, посвященных подвигам и героической смерти «рыцаря без страха и упрека». Выдавать их Эфросинье он собирался по одной – в ближайшие несколько недель отважный рыцарь Баярд будет помогать ему умилостивить матушку в нужные моменты. Стучать в дверь квартиры Фералесов пришлось долго, прежде чем Мария наконец приоткрыла ее, не снимая цепочки. Щеки у вдовы были мокры от слез, лицо распухло, и на нем не читалось ни малейшего желания принимать гостей. Но Жозеф не отступился: – Здравствуйте, мадам. Соболезную вашей утрате. Я ни за что не побеспокоил бы вас в такой день, если бы не подозрение, что смерть вашего мужа не была естественной. – Разумеется, не была! Это несчастный случай. Что вам еще от меня нужно? Уходите! – Мадам, прошу вас… – Убирайтесь отсюда! Кто вы такой? Журналист? Агент похоронного бюро? Все вы падальщики! Мне уже пришлось отвечать на вопросы полицейских, они тоже совершенно не уважают чужой траур, мерзавцы! – Я не полицейский. Я был другом вашего мужа, он приглашал меня на день рождения… – Впервые вас вижу. – Мы частенько встречались в кафе, покуривали сигары, откровенничали… Мария отступила от двери и некоторое время стояла неподвижно. На скулах проступили красные пятна. Наконец она спросила срывающимся от сдерживаемого рыдания голосом: – Ему желали зла, моему Жеже? Что он вам говорил? – Можно мне войти? – осторожно спросил Жозеф. Женщина высморкалась, поправила растрепанные волосы. – Как вас зовут? – Изидор Гувье. Я работаю в библиотеке Академии музыки. Мария сняла дверную цепочку и впустила его. Войдя, Жозеф осмотрелся: тесная темная гостиная, фаянсовая печка в углу, дубовый буфет. Швейная машинка соседствует с квадратным столиком, окруженным плетеными стульями. Этажерки, уставленные всякой всячиной, заслоняют стены с обоями цвета мирабели. Над всем царит подвешенная к потолку керосиновая лампа. Мария Фералес, пухленькая блондинка, не дала себе труда переодеться – осталась в плюшевом пеньюаре цвета фуксии, застегнутом от горла до лодыжек на пуговицы-помпоны. – Так что же вам сказал Жеже? Присаживайтесь… – Ему не давала покоя гибель двух музыкантов из оркестра Опера́. Он видел, как Жоашен Бланден получил небольшую посылку перед самым началом концерта в Катакомбах. – В Катакомбах? Что за ерунда! Мой Жеже никогда не бывал в Катакомбах, он терпеть не мог кладбища… а завтра его зароют в землю… – Мария снова разрыдалась. Жозеф представил на секунду, что его может постигнуть такое же несчастье, и тотчас защемило сердце. Он вместе со стулом подвинулся поближе к вдове. – Ах, я так перед ним виновата – Жеже ужасно расстроился из-за той гнусной надписи, – с горечью проговорила она. – Да-да, я знаю, он считал, что это сделал Мельхиор Шалюмо. – Жозеф покраснел – ему стыдно было разыгрывать комедию перед безутешной женщиной. – Жеже ошибался, мы с Мельхиором дружим… мы очень давно знакомы… – А где его можно найти? – Только не донимайте его расспросами, ему и так несладко приходится. В Опера́ все его шпыняют, никогда не упускают случая унизить. Он живет в чулане под самой крышей дворца Гарнье, над административным этажом. Вчера я его не видела. Но та надпись… Мельхиор тут ни при чем, это я во всем виновата – Жеже не нравилось, что я взяла в ученики малыша Обена Комбре. Обен совсем мальчишка, а Жеже навоображал себе всякого на пустом месте… Ах боже мой, боже! Он умер! – Успокойтесь, пожалуйста, мадам. Может быть, стакан воды? – Спасибо, вы очень любезны… Подумать только – перед тем как Жеже упал в люк, я заставила его съесть пряничную свинку с его именем. Считается, что это приносит счастье… – Свинку купили вы? – Нет, какие-то приятели, наверное, специально для него заказали – у Жеже была любимая поговорка: «Мы вместе свиней не пасли». А я ему подарила заколку для галстука… Ах, беда за бедой, я приношу людям несчастье, и в день нашей свадьбы тоже… – Слезы заструились по щекам Марии с удвоенной силой. Жозеф взял ее ледяную руку в ладони. – Что случилось в день вашей свадьбы? Мария попыталась заговорить, но получилось у нее не сразу. – Тони Аркуэ упал с лодки в пруд и утонул. Я подумала тогда, что это страшное предзнаменование. – Тони Аркуэ? – Кларнетист. – Пустые суеверия, вы тут совершенно ни при чем, – заверил Жозеф. – Вы плыли с ним на одной лодке? – Нет. – Вот видите – просто совпадение, несчастный случай. А кто с ним плыл? Мария потерла лоб, пытаясь вспомнить, потом выпрямилась так резко, что стакан с водой полетел на пол. Жозеф бросился подбирать осколки. |