Книга Над горой играет свет, страница 71 – Кэтрин Мадженди

— Я лично за, — сказала я.

— И я за. — Энди сел прямо и расправил плечи, выставив вперед острый подбородок. — Это чертовски правильное решение.

Мика легонько подергал меня за ухо.

— Значит, так и сделаем, Вистренка и Энди-разумник.

Мы отправились в комнату Ребекки и папы, они обнимались. Мы закатили глаза, потом сообщили о своем решении. А папа сказал, что мама прилетает, хочет поговорить с нами сама. Я потерянно уставилась на папу. Я не знала, что она будет присутствовать при нашем предательстве. Мне сдавило виски.

— Я так рада, что вы все согласны. — Ребекка кинулась нас обнимать.

— Тогда я улажу последние формальности, — сказал папа.

Кто-то постучался.

— Да-да, — сказала я.

Вошла Ребекка с большой косметичкой.

— Ну? Ты ли не красавица, Вирджиния Кейт?

Я покрутилась, демонстрируя свое темно-красное платье с юбкой-колокольчиком, отделанное белой тесьмой.

— Я как увидела его в магазине, сразу подумала, как раз для тебя.

— Ты тоже отлично смотришься.

— Спасибо. — Ребекка была в темно-синем костюме, волосы аккуратно зачесаны за уши.

— Я тут подумала, что могу уложить тебе волосы. Хочешь?

— Да, здорово. — Я села на кровать.

Она вытащила бигуди и тюбик. Расчесав мои волосы, она смазала их гелем для укладки и накрутила на бигуди.

— Придется некоторое время подержать. — Она достала помаду. — Розовая подойдет?

— Мне бы другой оттенок, если можно.

Она улыбнулась и протянула мне тюбик с оттенком чуть темнее.

Накрасив губы, я посмотрелась в ручное зеркальце, которое держала Ребекка. На меня оттуда смотрела мама, я сделала вид, что не вижу ее, потом разглядела в отражении бабушку Фейт и облегченно улыбнулась.

Ребекка протянула мне маленькую белую коробочку.

— Это тебе.

Внутри лежали серебряные сережки в форме цветов.

— Ой, спасибо, Ребекка!

Я прикрепила их к мочкам, их легкая тяжесть придавала ощущение взрослости.

— Серебро хорошо подходит к твоей коже.

Пока мы ждали, когда мои волосы «схватятся», поговорили о мисс Дарле. О том, какая она мудрая и знает про всякие приметы. Правда, я не сказала Ребекке, что еще она умеет разговаривать без слов, что мы с ней частенько обмениваемся мыслями.

Наконец, Ребекка сняла бигуди и расчесала мои ставшие слегка волнистыми волосы.

Вот теперь я была готова предстать перед мамой.

Папа с мальчиками ждал на крыльце, то притопывая ногой, то хлопая пальцами по бедру. Это здорово действовало на нервы. Он отращивал бороду и стал похож на киношного таинственного незнакомца, обычно в него влюбляются без памяти все местные девушки и далеко не сразу понимают, что человек он так себе.

Энди и Мика шутливо друг друга мутузили. Оба в черных костюмах. Причем Энди свой уже испачкал и помял.

Бобби прыгал с верхней ступеньки на вторую и обратно, вверх-вниз, вниз-вверх. Он был в синих бриджах и белой рубашечке. Он раз пятьдесят выкрикнул:

— Энди, смотри, как я могу. Ну, Энди! Смотри!

Ребекка поманила рукой мисс Дарлу, попросила нас сфотографировать.

— Вы все просто неотразимы. — Она приставила аппарат к глазу. — А теперь давайте хором, дружно: «Ура!»

— Ура! — грянули мы, почти все.

Отдав аппарат Ребекке, мисс Дарла подошла ко мне и протянула бархатный мешочек.

— В молодости я все время ее носила. Замечательно подойдет к твоим сережкам.

В мешочке лежала серебряная цепочка с кулоном: серебряная головка лошади, а глаза зеленые из какого-то прозрачного камня. Головка открывалась, внутри лежала туго свернутая в рулончик полоска бумаги.

— Ой, спасибо, мисс Дарла. Какая красота!

Я вытащила рулон, хотела расправить, но мисс Дарла перехватила мои пальцы.

— Прочтешь потом. — Она подержала ладонь на цепочке, потом медленно ее опустила. — Это подарок Джимми Додда.

Я спрятала рулончик в кулон и протянула его мисс Дарле, чувствуя, какой он увесистый.

— Я не могу это принять, мисс Дарла. Раз это подарок Джимми Додда.

— Глупости. Такое украшение годится для молоденькой девушки, то есть как раз для тебя. А у меня есть и другие памятные вещицы.

Я надела цепочку на шею, она действительно хорошо смотрелась.

— Когда прочтешь мое послание, спрячешь в кулон свою записку, разумеется с заветным желанием.

Она глянула мельком на Ребекку и продолжила:

— А знаешь, сегодня утром были кое-какие знаки.

— Знаки? — не поняла я.

Мисс Дарла засунула руки в карманы брюк.

— Я нашла в кухне двух лягушек и уколола палец остролистом. Но у тебя все будет нормально, запомни это.

Я растерянно поморгала.

— Хорошо, мисс Дарла, запомню.

Мы все набились в папин «форд» и поехали. Голубенький «корвэйр» папа давно продал одному однокашнику. Мисс Дарла помахала нам рукой, у ее ног вилась Софи Лорен. Я старалась не ерзать, чтобы не помялось платье. Мика тоже сидел спокойно, правда, теребил узел галстука. У Энди был отрешенный вид, будто ему ни до чего нет дела.

Я вспомнила ту Пасху. Как мы ехали в церковь, и мы с Микой злились, что нас заставили вырядиться в приличную одежду. А Энди сидел впереди с мамой и папой.

И сразу в ушах пронзительно зазвенело, все внутри задрожало, будто я проглотила рой стрекоз, и они там летали, трепеща крыльями.

В адвокатскую контору мы приехали на пятнадцать минут раньше, ждали в приемной. И вот к нам подошла хорошенькая кудрявая блондинка и проводила в конференц-зал, где стоял длинный стол. Я чувствовала себя странно, отчасти перевертышем. Блондинка пригласила нас сесть, ободряюще сжала плечо Ребекки и удалилась. Может быть, ей было жаль Ребекку, ведь ей придется усыновить сразу троих? Я вспомнила слова мамы о том, что ни одной женщине не захочется растить чужих детей. Но у Ребекки было счастливое лицо. Наверное, мама была не права, наверное, она вообще во всем была не права.

Мы измызгали блестящую столешницу ладонями и локтями, она покрылась тусклыми пятнами. Я живо представила маму, как она со слезами подписывает отказные бумаги, к горлу подкатил ком, похоже, на очереди был и завтрак. Я еще могла передумать, разве не так? Но хотелось ли мне?

Вошедший в комнату седовласый господин обратился к папе:

— Миссис Марксон должна была уже приехать. Видимо, задерживается.

— Миссис Марксон? — переспросил папа.