Книга Бриллиантовый крест медвежатника, страница 17 – Евгений Сухов

Разговаривали они в ее конторке при золотошвейной мастерской, которой она заведовала уже не первый год. В свою келию ротмистра она не пригласила, сказав, как ей казалось, понятную ему фразу:

– Там могут быть уши.

– А откуда у вас копия письма, адресованного настоятельнице? – осторожно спросил Прогнаевский.

– А я видела, как ей принесли это письмо, – с язвительным ударением на слове «ей» ответила Варвара. – И потом тайно прочитала его, а как выдалась оказия – переписала, – добавила она, нимало не смущаясь.

– Хорошо, – смутился вместо монахини Михаил Васильевич. – И что же дальше?

– А то, что та икона, о которой было прописано в письме, – точь-в-точь как наша!

– Не понял, – оторопел Прогнаевский. – Вы что, видели ее?

– А то, – ответила старуха. – Ей-то ведь не надо ничего, она беспокоиться не любит.

– Так-так, – проговорил ротмистр. – Значит, вы туда ездили?

– Да, ездила, – с некоторым вызовом ответила монахиня. – Собрала свои копейки – и поехала.

– Пожалуйста, поподробнее, будьте добры.

– А что ж – можно. Я еще при доброй памяти, помню все, а не то что некоторые… Ну, стало быть, прочитала я ейное письмо и поехала. Прибыла в эту Мариновку и сразу к нововыстроенному на месте явления иконы божьему храму, где ноне эта икона стоит. После с женщиной одной разговорилась, как оказалось, прислужницей этой самой мадам Ломен. Она и поведала мне в разговоре, что Ломен эта – жизни неправедной, оттого, верно, и храм выстроила, дабы грехи свои покрыть. Да. А работник, что икону выкапывал, вскорости помер. Так что нет у нее ноне никаких свидетелей обретения образа, да и не могла ей явиться святая икона, потому как таковым, во грехе погрязшим, иконы не являются. Небось купила где али, может, и украла, – закончила Варвара, сжав тонкие бесцветные губы и остро поглядывая на ротмистра.

– А что вы можете сказать о самой иконе? – спросил Прогнаевский.

– Похожа, очень похожа, – как-то уж больно уверенно ответила Варвара. – Лик, как у нашей, темен, письма точно древнего.

Сомнения, снова сомнения. И здесь было – он это чувствовал – что-то не так. Но старуха тридцать пять лет смотрела на эту икону, молилась на нее. И сказала: «похожа, очень похожа». И все же что-то не так. Так или иначе – надо ехать…

– Ну, вот и поезжай, – ответила старуха.

Ротмистр вздрогнул: оказалось, задумавшись, он произнес «надо ехать» вслух.

– Поезжай, поезжай, – добавила, ухмыляясь, Варвара. – Токмо мотри в сети ей, дьяволице, не попадись. Молод ты еще.

Не совсем поняв, что хотела сказать последней фразой старуха, Михаил Васильевич попрощался с монахиней и на следующий день, объяснив ситуацию своему шефу, выехал в Петербург.

Госпожа Ломен оказалась умной обаятельной женщиной лет под сорок с правильными и красивыми, но несколько резковатыми чертами лица. В ней был какой-то особый шарм, заключавшийся в ее взгляде, завораживающем с первых же мгновений знакомства. Очевидно, она до сих пор имела успех у мужчин, особенно у достаточно зрелых и опытных и умевших ценить в женщине ум и индивидуальность. Что, впрочем, не уберегло ее через несколько лет от суда и заключения в острог за симуляцию благотворительной деятельности и внушительные денежные растраты. Но это будет позже, а пока Варвара Викторовна, нимало не смутившись при виде жандармского мундира гостя, поздоровавшись, мило спросила:

– Чем могу служить?

Михаил Васильевич обстоятельно рассказал, кто он такой и по какому делу он счел необходимым причинить ей беспокойство.

– Ну что вы, бог с вами, никакого беспокойства вы мне не принесли, – просто ответила Ломен. – Имеете желание не откладывая съездить в Мариновку?

– Хорошо бы, если вы не возражаете, – мягко улыбаясь, ответил Прогнаевский.

– Нет, отчего же, – улыбнулась она в ответ.

Варвара Викторовна позвонила в колокольчик и велела закладывать лошадей. Некоторое смущение, которое испытывал Михаил Васильевич, прошло, и теперь подполковник чувствовал себя весьма просто и непринужденно. Может, оттого, что они с Ломен были примерно одного возраста и это снимало некоторые условности, а может, потому, что госпожа Ломен была с ним проста и как-то обыденна, будто ей каждый день доводилось возить жандармских офицеров в свое имение.

Церковь была небольшая, но ладная и выстроенная по всем правилам теперешней храмовой архитектуры: лепной декор, апсиды, филенки и всякое разное остальное.

Внутри церковки было тепло и уютно. В центре иконостаса в богатой золотой ризе стояла икона Божией Матери, и с первого взгляда на нее Михаил Васильевич все понял. Правда, на всякий случай он пошарил глазами по всему иконостасу, но знакомого образа Богородицы, того самого, что имелся некогда в Казанской женской обители, не было и близко.

«Абсолютно не похожа, – подумал Михаил Васильевич, возвращаясь взором к центру иконостаса. – Разве что лики темные, а так – ничего общего. И доска, кажется, длиннее и шире…» Тогда зачем было монахине, намного лучше его знавшей настоящую икону, утверждать, что мариновская икона «точь-в-точь как наша»?

– Вы где витаете, ромистр? – тронула Прогнаевского за руку мадам Ломен. – Спускайтесь-ка с ваших высот на землю.

– Да, виноват, – встретился со взглядом умных глаз Михаил Васильевич и невольно почувствовал, что чары этой женщины начинают действовать и на него. – Прошу прощения, задумался немного.

– О том, похожа или не похожа моя икона на похищенную? – чуть прищурившись, спросила Ломен, и в ее тоне послышалась легкая насмешка.

– Да вот, гляньте сами, – Прогнаевский достал из внутреннего кармана фотографическую карточку и протянул женщине. С карточки на мадам Ломен глянул светлый лик Предвечного Младенца, стоящего на руках Богородицы и благословляющего всякого на него смотрящего. Пресвятая Владычица глядела мимо. Голова ее была наклонена к Спасителю, а на маковке венца над ее головой, от коего во все стороны исходили золотые лучи, находилась небольшая корона, усыпанная бриллиантами и алмазами.

– Действительно, никакого сходства, – после недолгого молчания сказала Варвара Викторовна, возвращая Прогнаевскому карточку. – Что ж, я никогда и не утверждала наверное, что моя икона и есть та самая – явленная и чудотворная.

– Существует книжица, где говорится, что ваша икона и есть та самая явленная и чудотворная икона Казанской Божией Матери…

– Я никаких книг не писала, – быстро парировала Ломен. – Я вообще не люблю писать.

– А как вы нашли вашу икону? – спросил Прогнаевский, когда они вышли из церкви.

Варвара Викторовна коротко, точно и, как показалось ротмистру, заученно пересказала ему и про провалившуюся лошадь, и про суховатый пень, и про находку, что, несомненно, была тоже чудесным явлением известного и почитаемого образа.