Онлайн книга «Бриллиантовый крест медвежатника»
Топтуны, видя, что ничего не происходит, расслаблялись, теряли бдительность и нюх, и случалось, что во время своих дневных променадов фигурант несколько раз исчезал из поля зрения филеров, но всегда обнаруживался позже в Черноозерском саду, беспечно сидящим на скамеечке. Посему о таком маленьком своем конфузе филеры в своих рапортах умалчивали и, конечно, не знали о том, что, оторвавшись от них, фигурант шел к Государственному банку и тщательнейшим образом изучал все подходы к нему. Он осмотрел все ближайшие к банку проходные дворы на случай всяких непредвиденных обстоятельств, узнал распорядок дня в банке и лица служащих, живших в здании банка на казенных квартирах. Вечерами, когда у них с Лизаветой не намечалось никаких выходов, Савелий был задумчив, ходил из угла в угол, потирая мелкой шкуркой подушечки пальцев, и на вопросы Лизы отвечал неохотно и односложно. – Может, тебе оставить всю эту затею? – осторожно спросила как-то Лиза в один из таких вечеров. – Нет, – коротко ответил Савелий, продолжая дефилировать по комнате. – Ну что ты сможешь сделать, если они следят за каждым твоим шагом? – Придумаю что-нибудь. – Что? Савелий вдруг встал как вкопанный посреди комнаты. – А может, это хорошо! – Что хорошо? – Что они ходят за мной. – Что же тут хорошего? Савелий посмотрел на Лизу и театрально поднял кверху указательный палец. – А то, что я могу вывести их на ложный след. * * * Через несколько дней Савинский телефонировал Алексею Ивановичу. – Полицмейстер Васильев слушает. – Это Савинский. Здравия желаю, ваше высокородие. – Ну-ну, ты меня еще «превосходительством» повеличай, – буркнул полицмейстер. – А что, чай, и этот чин не за горами, – отозвался со смешком сыскарь. – У тебя дело ко мне или просто поболтать решил со скуки? Ежели это так, то мне скучать, в отличие от вас, господин Савинский, некогда, – отозвался в раствор переговорной трубки Васильев. – Ладно, не бурчи. – Николай Иванович выдержал небольшую паузу. – Он проявился! – Медвежатник наш? Не может быть! – Может, – возбужденно выдохнул в трубку Савинский. – Несколько раз он пытался уйти от слежки, после чего его видели возле Купеческого банка. – Значит, Купеческий? – Похоже, Алексей Иванович. – Я дам указание усилить охрану банка. – Нет, не надо, – возразил ему Савинский. – Спугнем. – Насколько мне известно, этого Родионова подобные меры никогда не останавливали, – в свою очередь, возразил Савинскому Васильев. – Судя по материалам, что вы мне дали, Алексей Иванович, в последнее время он как раз стал осторожничать, – продолжал настаивать на своем Савинский. – Что ты предлагаешь? – начал сдаваться Васильев. – Оставить все как есть, – заявил ему Николай Иванович. – Мы ведь хотим взять его с поличным, не забыл? – Но смотри, глаз не спускай с банка. – Само собой, Алексей Иванович. Сработаем все по принципу мышеловки: вор хватает сладкую наживку, а в это время мы его хлоп! Попался, голубчик. А ну-ка, будьте добры ваши умелые ручки в наши ковы… – Ладно, делай, как задумал, – согласился с доводами сыскаря Васильев. – А ты что, телефон себе наконец провел? – Нет. – А откуда звонишь? – Ну, Алексей Иванович… – От мадамы своей? Вот что, Николай Иванович, даю тебе сроку две недели, и чтобы телефон в твоей конторе был проведен. – Слушаюсь, ваше превосходительство. – Чтобы провел! – крикнул в трубку Васильев. – Алексей Иванович, вот возьмем этого медвежатника, и проведу. Ей-богу, ваше высокопреосвященство! * * * – Они подумают, что я буду брать Купеческий банк, – потирая шкуркой подушечки пальцев, дабы истончить кожу и сделать предельно чувствительными подходящие к пальцам нервические окончания, усмехнулся Савелий, – и устроят мне там ловушку. Но меня там не будет. Хотя, вероятно, шумнуть в этом банке все же придется. Впрочем, все это еще не проблемы. – А что проблемы? – нахмурила матовый лобик Лиза. – Их две, дорогуша, – вновь заходил по комнате Савелий. – Первая: как раздобыть план здания банка и схему сигнализации. И второе: как вывезти корону из города. – Ну, первую проблему я могу помочь тебе решить, – улыбнулась Елизавета. – Устроюсь на службу в банк и все разузнаю. Надо только сделать парочку фальшивых рекомендательных писем, очень чисто, чтоб комар носу не подточил, ведь это все же Государственный банк. – Ты хочешь вспомнить прошлое? – с благодарностью посмотрел на нее Савелий. – А что? Помнится, у меня неплохо получалось. Национальный банк в Москве тоже был учреждением серьезным, но я же справилась! – Да, помню. Ты устроилась туда уборщицей. – Технический работник, так называлась моя должность, – поправила Савелия Лизавета. – Кстати, это по твоей воле я, потомственная дворянка, целый месяц махала ведром и половой тряпкой. Зато все разузнала. Не хочешь повторить это здесь? – Нет, не хочу, – серьезно ответил Савелий. – За нами здесь всюду «хвост», и даже малейшее внимание кого-либо из нас к Государственному банку может испортить все дело. – А как тогда быть? Может, мне охмурить кого-нибудь из служащих? – Этого тоже нельзя делать, – посмотрел на нее Савелий. – Легавые догадаются, что твой интерес к какому-нибудь начальнику экономического отдела банка напрямую связан с интересом к самому банку. Ведь ты – моя жена. А кроме того, я всегда испытывал перед тобой вину, когда тебе приходилось изображать из себя кокетку. – Тебе было стыдно? – Да. – За меня или за себя? – пытливо глянула на мужа Лизавета. – Скорее за себя, – ответил Савелий. – И я не хочу больше никогда использовать этот прием. – Милый, – обняла Савелия Лиза. – Я так люблю тебя. Он нежно поцеловал ее в античное ушко, потом в щечку, шею, губы. Его руки заскользили по ее бедрам, приподнимая подол газового пеньюара, и легли на две упругие ягодицы, прячущиеся под тонким шелком люстриновых кружевных штанишек. Лиза, глядя на Савелия широко раскрытыми глазами, в которых была бездна желания и страсти, прижалась к нему так, будто хотела войти в него и раствориться вся без остатка. – Милый, милый мой… Он почувствовал, как шелковистый локон скользнул по руке и теплые, мягкие губы прижались к его запястью. Этого Савелий вынести уже не мог. Он опрокинул Лизавету на диван, подмял под себя и, чувствуя, что волна желания скоро накроет его с головой, почти с болью оторвался от ее губ и напряженно взглянул в родные, изумрудного цвета глаза. |