Онлайн книга «Бриллиантовый крест медвежатника»
– Что за портфель? – встрепенулся Щенятов. – Да старый кожаный его портфель. Он на службу с ним ходил. Ну а в тот день он и в «Гробы» с портфелем потопал, как путный какой. – А вернулся без портфеля, так? – быстро спросил Щенятов, вспомнив, что в протоколе осмотра места происшествия не фигурировало никакого портфеля. – Да нет вроде. Он и вернулся с портфелем, кажется. – Ксанеппа Филипповна, не торопитесь, пожалуйста, – заволновался по непонятным для Проскуриной причинам Щенятов, – и вспомните точно: с портфелем вернулся из трактира Введенский или без него? – С портфелем, – немного подумав, ответила Проскурина. – Да, с портфелем, – уверенно добавила она. «Черт», – чуть было не выругался вслух Щенятов. Коли этого портфеля нет в протоколе, выходит, его забрали душегубцы-громилы. Но зачем им нужен старый портфель? Может, в нем было что-то ценное? Тогда что именно в нем такое было? И почему он взял его с собой в трактир? Чтобы что-то отдать. Или оттуда принести… Что? Деньги? Но если в портфеле были деньги, то убийство Введенского – чистый разбой с целью ограбления и не имеет никакой связи с заезжим медвежатником… Стоп. Ежели в портфеле были деньги, то за что он их получил? Ведь не за красивые же глазки! И кто их ему дал? Да, все пути ведут в «Гробы»… – Хорошо, – прервал свои раздумья Щенятов. – Значит, он вернулся в первом часу дня, что было для него рановато, с портфелем, который он брал с собой в трактир, и со спутником лет под пятьдесят. – Да, все верно, – лучисто улыбнулась Ксанеппа Филипповна. – С мужиком годов под пятьдесят. – А вы когда-нибудь видели этого человека? – заерзал на стуле Щенятов. – Нет, никогда, – твердо ответила Проскурина. – Попробуйте описать его. – Ну, долог, как коломенская верста. Худой, но жилистый. И еще у него руки почти до колен. – То есть? – спросил Щенятов, записывая показания женщины в свою памятную книжку. – У него были очень длинные руки. Как у обезьяны, – улыбнулась Проскурина. – Ого! – поощрительно воскликнул Щенятов. – Это уже особая примета. А лицо? Лицо вы его разглядели? – Нет. Я ведь видела его только сбоку. – А когда он ушел? – Где-то через полчаса. – В его руках что-нибудь было? – оторвался от памятной книжки Щенятов. – Нет. Как пришел ни с чем, так и ушел ни с чем. – Хорошо… Что было дальше? – Ну, что было дальше. Я развесила белье и ушла в дом. Через какое-то время – точно сказать не могу – у соседа послышался шум. Потом крики. Я подумала, что он опять напился. Он ведь часто, когда напьется… напивался, – поправилась Проскурина, – песни горланил и ругался на какого-то Кремлева. – Это управляющий банком, где он работал, – объяснил Щенятов. – А вы знали, что ваш сосед когда-то служил референтом в Госбанке? – Это все здесь знали, – ответила Ксанеппа Филипповна. – Его за глаза так и звали Референт. – Хорошо. Продолжайте, пожалуйста, – заглянул прямо в глаза Ксанеппы Щенятов. И растерялся. Ему вдруг захотелось плюнуть на все эти вопросы-ответы, прижать эту женщину к себе и отправиться вместе с ней… А вот куда отправиться, лучший дознаватель покуда не ведал. – Опосля у него стало тихо, – вернул его на эту землю голос женщины. – Я подумала: угомонился, уснул. А потом мне стало как-то тревожно. Знаете, как бывает: заноет вдруг внутри тебя, засвербит. И вроде бы не от чего, а как-то тревожно, словно случилось что-то нехорошее, чего ты покуда не знаешь. Или вот-вот случится… – Да, так и у меня бывает, – согласился Щенятов. – Правда?! А я думала, что это только я такая ненормальная… Проскурина вдруг ойкнула, округлила глаза и прикрыла рот ладошкой. – Простите, ради бога, – слегка зарделась она. – Это все язык мой, без костей… – Не надо извиняться, Ксанеппа Филипповна, – без всякой обиды произнес Щенятов. – Порой я и сам считаю себя… не очень нормальным. – Ну вот, два сапога – пара, – хохотнула Проскурина и опять прикрыла рот ладошкой. Теперь, в свою очередь, засмеялся Щенятов. – Возможно, вы опять правы. Продолжайте, пожалуйста. Эта женщина ему положительно нравилась. – Ну, значит, тревожно мне стало, нехорошо. Сама себе говорю, мол, успокойся, спит сосед пьяный, через час-другой проснется, опохмелится и снова песни горланить будет. Он ведь спал мало, а опосля выпивки – не больше часов двух. Прошло два часа – тихо у него. Потом, где-то через час, я зайти к нему решилась, проверить, уж не помер ли от пьянки этой. На нашей улице уже двое мужиков до смерти упились, да такие крепкие, не чета ему. Собралась не сразу, пошла. Стукаюсь – никто не отвечает. Ну, вошла, значит, а он сидит, голову и грудь на стол уронивши. Спит будто. А под столом кровищи целая лужа. Ну, я ноги в руки и прямиком в участок. Вот и все. Она посмотрела в глаза Щенятова. Взгляд ее теперь был печален, и никаких смешинок в нем не было и в помине. – Спасибо, Ксанеппа Филипповна, – тоже с какой-то печалинкой в голосе сказал Щенятов. Похоже, им обоим не очень-то хотелось расставаться. – Вы еще чего-нибудь спросите, – почти с мольбой сказала Проскурина. – Может, я что забыла, а вы зададите вопрос, и я вспомню. – Да нет вроде больше вопросов, – нерешительно промолвил Щенятов, просматривая записи. – Стоп, есть, – оживился он. – Кто такая Марфушка? – Дочка товарки моей, Степаниды. Через дом от меня живет, – охотно ответила Ксанеппа. – Я бы хотел поговорить с ней, – придал голосу официальные нотки Щенятов. – Так я сейчас позову, – весело отозвалась Проскурина, и в ее глазах снова заискрились смешинки. – А вы пока попейте еще чайку. А то скажете потом, был в гостях, а там меня даже чаем не угостили. – Не скажу, – улыбнулся Щенятов, с удовольствием принимая из рук Ксанеппы цветастую чашечку. * * * «Хвост» не хотел отрываться и не отставал от Родионова ни на шаг. Собственно, Савелию это как раз и надо было, ибо сегодня он решил раздать легавым козырного туза. Правда, фальшивого. Дать же его им нужно было так, чтобы они посчитали этот козырь за настоящий. И Савелий Николаевич придумал. Он долго кружил по городу, будто бы стараясь оторваться от слежки, потом взял извозчика, доехал до Панаевского сада и сел за столик на террасе ресторана. – Чего изволите? – подошел к нему официант. – Стакан лимонада, – велел Савелий и скосил глаза на соседний столик, за которым устраивался филер. Сделав несколько глотков, Родионов достал записную книжку, что-то записал в ней и покинул террасу. Походкой фланирующего бездельника он обошел небольшой фонтан и двинулся в глубь сада. Боковым зрением он заметил, что соглядатай осторожно последовал за ним. Медленно, очень медленно, давая филеру возможность спрятаться за деревьями, Савелий проверился, затем скорым шагом подошел к развесистому дубу, вырвал из памятной книжки листок и, воровато озираясь, сунул его в дупло дерева… |