Книга Медвежатник фарта не упустит, страница 21 – Евгений Сухов

— Объясните.

— Это взламыватель несгораемых касс и сейфов. А Савелий Николаевич Родионов крупнейший специалист в этой области.

В трубке повисло тягостное молчание.

— Вы слышали, что я сказал, Борис Иванович? — нетерпеливо произнес Савинский.

— Слышал, — глухо ответил Бочков.

— Тогда ответьте мне, что более всего интересовало этого вашего старшего инспектора, — попросил Савинский, выразительно посмотрев на Лузгина и доставая памятную книжку и карандаш.

— Только с чего вы взяли, что он мой, — похоже, обиделся Борис Иванович.

— Ну, хорошо, не ваш, — согласился с ним Савинский. — Так что его интересовало?

— Охрана банка, сигнализация и…

— И?

— Условия хранения золота.

— Вы показывали ему хранилище? — черкнув что-то в свой памятной книжке, спросил Николай Иванович.

— Он настаивал… Я не мог отказать, он показал все положенные документы и предписание, подписанное народным комиссаром. — В трубке на некоторое время повисло молчание, а затем Николай Иванович услышал убитый голос: — Николай Иванович, он видел все…

— Спасибо, Борис Иванович. Надеюсь, вам не стоит говорить, что вы должны принять дополнительные меры по усилению сохранности золотого запаса республики?

— Я немедленно сменю коды на замках и удвою охрану, — заявил Бочков.

— Хорошо.

— А вы, что вы намерены предпринять? — явно волновался голос в трубке.

— Я намерен арестовать этого вашего Крутова и его сообщницу, — ответил Савинский.

— Он не мой, — обиженно напомнил начальнику милиции Борис Иванович.

— Простите.

— Вы знаете, где они находятся?

— Похоже, знаю.

— А когда вы намерены произвести арест? — поинтересовался Бочков.

— Сегодня же, — ответил обеспокоенному комиссару банка Николай Иванович. — Однако меры предосторожности, о которых мы с вами только что говорили, будут совершенно нелишними, — добавил он.

— Я вас понял. Считайте, что охрана уже удвоена и коды на замках сменены.

— Вот и славно. Успехов вам.

— Вам тоже…

Савинский задумчиво положил трубку и опять посмотрел на Лузгина.

— Значит, ты говоришь, что лучше их брать ночью? Сонными и тепленькими?

— Да, Николай Иванович, ночью.

— Решено, — встал из-за стола Савинский. — Отправимся в гостиницу ровно в полночь. Полагаю, четырех человек нам с вами вполне хватит.

* * *

Проводив с квартал Савелия и его людей, Лиза вернулась в гостиницу. Открыв дверь нумера, она успела сделать только два шага, как дверь резко захлопнулась. Затем невидимая рука включила свет, и Лизавета увидела, что у входной двери стоит здоровенный детина в кожаном картузе и с наганом в огромной лапище. Из гостиной вышел еще один человек, сухощавый, лысый с бородкой и профессиональным взглядом опытного сыскаря.

— Савинский, — галантно представился лысый. — Начальник судебно-уголовной милиции города.

Рука Лизаветы невольно потянулась к ридикюлю. Заметив ее движение, Савинский с откровенной иронией поинтересовался:

— У вас что там, мадам, пистолетик? Не советую, мои молодцы могут этого не понять. — Шагнув навстречу, он протянул руку: — Извольте, сударыня, передать мне ваш ридикюль.

— С какой это стати, товарищ, э-э, Савинский? — вполне натурально возмутилась Лизавета.

— Мы должны произвести у вас обыск, — ответил Николай Иванович. — А он включает и досмотр ваших личных вещей. Таковы, извините, правила…

— А ордер на обыск у вас имеется? — не без ехидцы спросила Лизавета, стараясь держать в поле зрения обоих милиционеров. Однако ей показалось, что в нумере есть еще кто-то. Нет, о том, чтобы сбежать, не стоит даже думать…

— О, прошу прощения, я совершенно забыл, с кем имею дело, — кажется, даже шаркнул ножкой Николай Иванович. — Госпожа Крутова, несомненно, подкована в вопросах юриспруденции. Или мадам Родионова Елизавета Петровна, окончившая Смольный институт благородных девиц, а затем ставшая женой вора, удачливого и дерзкого потрошителя сейфов? Что вы на это скажете?

— Не понимаю, о чем вы, — холодно и внешне спокойно пожала плечами Елизавета Петровна.

— Пока о том, что вы выдаете себя за иного человека, — ответил Савинский. — А это уже уголовно наказуемое преступление. И у нас имеется ордер на обыск и ваш арест. Вот он, — достал из кармана сложенный вдвое лист бумаги Николай Иванович. Он развернул лист, и Лизавета увидела крупно слово «ОРДЕР» и круглую печать внизу листа. — Ордер, как видите, подписан и имеет печать. Так что извольте подчиниться.

— Что ж, обыскивайте, раз имеете на то право, — невозмутимо произнесла Елизавета и опустилась в кресло. — И арестовывайте, если в вашем городе уже поголовно выловлены все воры, грабители и убийцы и вам просто нечем себя занять. Но, уверяю вас, это какая-то ошибка. Меня действительно зовут Елизавета Петровна, и я, как вы изволили сказать, действительно окончила Смольный институт. А вот в остальном я вынуждена с вами решительно не согласиться.

— Ну, нам вашего согласия, в общем-то, и не требуется, — весьма вежливо произнес начальник судебно-уголовной милиции и приказал начать обыск.

Минут через двадцать Лузгин с двумя милиционерами перевернули в нумере все вверх дном, но ничего компрометирующего не обнаружили.

— А вы прекрасно держитесь, гражданка Родионова, — сказал Лизавете Николай Иванович, когда закончился обыск. — Видна старая закалка.

Лиза спокойно посмотрела на Савинского и промолчала.

Черт побери, эта женщина, столь надменно и холодно смотревшая на него, начинала вызывать у него раздражение, неприятной волной поднимающееся откуда-то изнутри. Ничего, когда они возьмут Родионова, она станет более сговорчивой. А они его возьмут.

Обязательно!

— А где, позвольте полюбопытствовать, ваш муж? — мягко, словно походя, спросил Савинский.

— Муж? — Елизавета Петровна ясно посмотрела на Николая Ивановича. — Какой муж?

— Не валяйте дурака, гражданка Родионова, — произнес сурово Савинский. — Я спрашиваю вас о вашем муже Савелии Николаевиче Родионове.

— Вы что-то путаете. Я замужем за совершенно другим человеком, — спокойно произнесла Лиза.

— Вот как? А с кем же вы тогда приехали в Казань и остановились в этих нумерах?

— Простите, но на этот вопрос я отказываюсь вам отвечать, — с некоторым вызовом произнесла Елизавета и демонстративно повернула хорошенькую головку в сторону. — Это, простите, мое личное дело.

— А-а, — понимающе протянул Николай Иванович и широко улыбнулся. — Позвольте, тогда я расскажу за вас. Значит, дело было так… В поезде по пути следования в Казань вы познакомились с привлекательным и, по вероятию, небедным человеком и прониклись к нему… Ну как бы это сказать поаккуратнее… симпатией… Вот и не устояли!