Онлайн книга «Десять ударов в гонг»
|
– Допросим? – Вера холодно посмотрела на молоденького опера. – Вы нас в чем-то подозреваете? – Нет, конечно. Преступника застали на месте преступления, как раз в тот момент, когда он, то есть преступник, вытирал отпечатки пальцев с дверного косяка. Вы проходите по делу как свидетельница. Ведь вы были в этот момент в соседнем доме и могли кое-что услышать. Или увидеть. – Тогда я могу отказаться от дачи показаний, раз я не обвиняемая. Или говорить с представителями правоохранительных органов только в присутствии своего адвоката. – Я вижу, вы хорошо подкованы, – промямлил лопоухий парень с белесым ежиком волос на голове. – Десять лет в колонии строгого режима. – Простите, что вы сказали?! – Я сидела за убийство. – Ну, это меняет дело! – У господина Намина тоже есть срок, хоть и условный. За покушение на убийство. Вам придется выбирать. – Откуда вы знаете, что он судим?! – Я его бывшая жена. Он развелся со мной вскоре после суда. Надо мной, не над ним. Его дело тянули, сколько могли. Если хотите узнать причину… – Послушайте, я ничего не понимаю! – перебил ее опер. – Кого тянули? Кто был судим? – Следствие разберется. А вам я советую допросить хозяев соседнего дома Тихомировых. Они давно знают Лозовского, и, между прочим, это Инна Васильевна вызвала полицию. – Хорошо, вы можете быть свободны. Опер, видимо, понял, что госпожа Алмазова – крепкий орешек. И занялся Гришей. В своем помощнике она была уверена. Да и что он мог показать? Когда Гриша вышел из комнаты, где расположились полицейские, Вера сочувственно спросила: – Крепко потрепали? – Кто? Он меня? – фыркнул Гриша. – Да у меня, между прочим, высшее юридическое! – Это хорошо, – улыбнулась Вера. Никиту держали под стражей в одной из комнат наверху. Вере не хотелось с ним встречаться, она прекрасно знала, что за человек ее бывший муж. Он быстро придет в себя и начнет искать пути к спасению. Но Никиту ждет сюрприз, о котором он даже не подозревает. А пока господина Намина задержат до выяснения обстоятельств. Хотя он наверняка уже названивает своему адвокату. Но освобождения под залог еще надо добиться. К счастью для Веры, у бывшего есть судимость, это добавит очков государственному обвинителю и затруднит работу адвоката. – Ну что, идем? – взял ее под локоток Гриша. – Разве нас отпускают? – А на кой мы им нужны? Вызовут потом, к следователю. Как свидетелей. Они беспрепятственно вышли из дома. Машина Веры стояла за воротами, они были распахнуты настежь. Еще три машины, на которых приехали полиция и «Скорая помощь», припарковались на участке у самого крыльца. Газон был изуродован, клумбы помяты. Но кого это сейчас волновало? Инна Васильевна и Николай Степанович все еще находились в доме, где работала следственная группа. Прощаться с Тихомировыми Вера не стала. С обоими супругами ей еще предстоит поработать. Их симпатии и так на стороне Веры, но не мешает подстраховаться. Уже у самых ворот она столкнулась с крепким мужчиной лет сорока и почему-то сразу подумала, что он имеет отношение к силовым структурам. Взгляд у него был цепким, фигура подтянутая, движения скупые, но точные. Он окинул Веру профессиональным взглядом и насторожился. Глаза у него оказались серые, слишком светлые, почти молочные. У нее возникло ощущение, что она смотрит в пустоту. Потом во взгляде крепыша вдруг вспыхнул огонек, и его глаза мгновенно изменили цвет, потемнели. Веру обдало холодом, словно она нырнула в ледяную воду. «Он меня знает!» – подумала она. – Послушайте, мне очень надо видеть моего босса! – попытался втолковать крепыш двум огромным мужикам в камуфляже, охраняющим ворота. – Не положено, – пробурчал тот, что пониже. – Да я начальник службы безопасности! Мне есть что сказать по этому делу! – Надо будет – позовут, – охранник был непреклонен. Вера на пару секунд задержалась, и они с крепышом встретились взглядами. Тот понимающе усмехнулся. Вера еле заметно пожала плечами: ты сегодня проиграл, бывает. Под напряженным взглядом крепыша они с Гришей прошли к голубому «Инфинити». – Ты отлично справился! – похвалила Вера своего помощника, когда они поехали в сторону главных ворот, где стояла будка охраны. Сейчас шлагбаум был поднят, а в будке никого не оказалось. Они беспрепятственно выехали за охраняемую территорию. – Да я ничего такого не сделал! – Теперь ты понимаешь, что я задумала? – Кажется, да… Вера Александровна, а где ваши перчатки? – вдруг спросил он. – Какие перчатки? – На вас были перчатки, когда мы сюда ехали. Красивые такие, из тонюсенькой кожи в дырочку. Вы их забыли у Тихомировых? Может, вернемся? – Ты дурак или притворяешься? – пристально глянула на него Вера. Гриша испуганно примолк. Когда они отъехали от коттеджного поселка километра два, Вера вдруг резко велела: – Останови машину! Гриша послушно затормозил и съехал на обочину. Потом торопливо дрожащей рукой заглушил мотор. – Идем! – велела она. По узкой тропинке они вошли в лес. Вера шла впереди и не останавливалась, пока не показалась лесная поляна. Каблуки ее сапог увязали в глине, но Вера словно этого не замечала. Сзади обиженно сопел Гриша. – Что такое? – обернувшись, спросила она. – Ботинки жалко. – Я тебе новые куплю. Жги костер! – Что?! – Костер, говорю, разожги! Сможешь? Вера открыла сумочку и кинула ему зажигалку. Минут пять она смотрела, как Гриша не очень умело ломает ветки. Потом он несколько раз чиркнул зажигалкой. Огонь все-таки вспыхнул, потянулся сизый дымок. Вера достала из сумочки сигареты. – Кинь сюда зажигалку, – попросила она. Гриша повиновался и присел на корточки, подкладывая в костер еловые ветки. Хвоя затрещала, посыпались искры. Вера стояла рядом и курила. Оба молчали. Наконец она швырнула в огонь окурок и расстегнула пиджак. – Что вы такое делаете?! – удивленно спросил Гриша, когда она стала расстегивать пуговицы на блузке. – Раздеваюсь, не видишь? Вера засунула руку в лифчик и вытащила оттуда перчатку, которую тут же швырнула в огонь. Из второй чашечки появилась другая и отправилась следом за первой. Алмазова не спеша стала застегивать блузку. – А ты думал, я собираюсь заняться с тобой любовью на мху? Романтики старухе захотелось? – Да кто вас знает? – Он посмотрел на шипящие перчатки и поежился. – Это же кожа! |