Онлайн книга «Комбат»
|
Стрельцов с Лихолетовым ушли из кафе без пяти десять. Не спеша направились к железной дороге. Прошли переезд и увидели Раневича. Виталий стоял у такси. Успел уже поймать. Через двадцать минут они вошли в зал ресторана. Народу в нем было много, но оставались и свободные столики. За один из них и усадил офицеров официант, предложил ознакомиться с меню и сделать заказ. Раневич открыл красную папку: – Что будем пить, господа? Водку, коньяк, виски, вино? – Догадайся с трех раз! – ответил Лихолетов. – Ясно! Пьем водку! Что берем на закуску? – Определись сам. Тебе же платить! Но много не заказывай, не полезет после кафе. Пока Раневич оформлял заказ, Лихолетов закурил, слушая песню группы, вполне прилично исполнявшей. Стрельцов же осмотрел зал и неожиданно увидел… свою бывшую супругу. Она с какой-то обильно подкрашенной женщиной сидела за столиком у окна в компании двух мужчин кавказской национальности. Марина, наверное, видела, как в зал вошел Стрельцов, потому что смотрела на бывшего супруга. И когда Юрий встретился с ней взглядом, подмигнула ему, махнув рукой, что означало – привет! Стрельцов ответил тем же, подумав, – тебя только здесь не хватало. Следовало бы уйти, но Раневич уже оформил заказ, довольно оглядывая публику. Было заметно, старшему лейтенанту здесь нравится. Холостой взводный с жадностью смотрел на женщин. Особенно на тех, что сидели у стойки бара без мужчин. Догадаться, для чего они здесь, было несложно. Похоже, нравилось в ресторане и Лихолетову. Тот развалился в кресле, слушая песню. И только Стрельцов ощущал неудобство. Но уйти, оставив товарищей, не мог. Придется мириться с соседством бывшей супруги. И дернул ее черт прийти именно сюда! Как будто в городе не было других ресторанов. Впрочем, это относилось и к Стрельцову. Он с друзьями также мог пойти в любой другой ресторан, менее шикарный и менее дорогой. Но он пришел сюда. Захочет ли Марина поговорить с ним? Неизвестно. Ей что угодно могло прийти в голову, тем более затуманенную обильно выпитым спиртным. Хотя она не одна, и вряд ли кавказцам понравится, что одна из их женщин станет беседовать с офицером. Да и в принципе ничего страшного в разговоре с ней не было. Потому и думать об этом не следует. Она сама по себе, он сам по себе. Юрий закурил, откинувшись на спинку удобного полукруглого кресла. Официант быстро выполнил заказ, выставив на столе графин с пол-литром водки, салаты, бутылки с минеральной водой, вилки и ножи в салфетках. Пожелал гостям приятного вечера. Лихолетов указал на тарелку, взглянув на Раневича: – Это что, Виталик? – Как что? Салат! – И что за дерьмо лежит поверх овощей? – Креветки. Не пробовал, что ли, никогда? – Пробовал. И они мне не понравились. Ты что, обычный салат из помидоров и огурцов заказать не мог? – Так не было в меню простого! – Тогда креветки будешь жрать сам. – Да ради бога. Я не привередлив к еде, как некоторые. – Меньше говори, Виталя. Наливай! Раневич разлил водку, открыл бутылки с минеральной водой. Стрельцов поднял стопку: – Ну что? Продолжим? За тебя, Виталик! – Как скажешь. Офицеры выпили. – А водка здесь ничего, – сказал Лихолетов. – В кафе «паленку», наверное, пили. – В магазине брали. – Значит, «паленку». Да и черт с ней! Но здесь водка хорошая. А вот стопки маленькие. Рука устанет, пока графин опустошим. Наливай в фужеры. – Да неудобно как-то! – сказал Раневич. – Что неудобно? Пить из фужеров? – Остальные бухают из стопок. – Да плевать на остальных. И кто на нас обращает внимание? Прошли те времена, когда бабы за офицерами табунами бегали. Сейчас им либо коммерсантов подавай, либо бандитов, либо чинуш из мэрии. Тех, у кого шальное «бабло» водится. Так что наливай в фужеры. Офицеры выпили по второй. Раневич высмотрел в зале яркую стройную шатенку. Пригласил на танец, несмотря на то что та находилась в компании. Никто не был против, и старший лейтенант увел шатенку в полумрак танцевальной площадки. Лихолетов почувствовал себя плохо и вышел в фойе, где располагались туалеты. Юрий остался один за столиком. Ненадолго. Подошла бывшая супруга, присела в кресло Раневича: – Ну, здравствуй, что ли, муженек? – Бывший, Марина, бывший! – поправил ее Стрельцов. – У меня сейчас другая семья. – Конечно! И как учительница? Лучше меня в постели? – Гораздо лучше, хотя такие вещи и не принято говорить дамам. – Смотри, какой вежливый стал! И чем же она лучше? Шире ноги расставляет? – Ты зачем подошла? С абреками скучно стало? Марина пьяно усмехнулась: – Да у этих абреков денег столько при себе, сколько тебе за всю службу не заработать. – Тогда тем более не понимаю, какого черта ты подсела за наш столик. – Как это какого черта? Все ж мы не чужие. Жили вместе! – И это были не лучшие годы моей жизни. Слушай, Марина, шла бы ты к своим абрекам? – А мне и здесь неплохо. Подружка сфотографирует нас, а потом я отправлю фото твоей учительнице. У нее наверняка возникнет масса вопросов к тебе, как думаешь? – Ты забыла о предупреждении? – Да шучу я. Как был ты солдафоном, так солдафоном и остался. Шуток совершенно не понимаешь. – Почему не спрашиваешь, как я живу? – Потому, что мне это неинтересно. – Ну не прикидывайся. Интересно, еще как интересно. А живу я, Юрик, очень даже хорошо. Работенка у меня сейчас непыльная, но весьма прилично оплачиваемая. Я, кстати, генеральный директор фирмы. Торговой фирмы. – Да что ты? – усмехнулся старший лейтенант. – И что же это за фирма, где ТЫ генеральный директор? – Сказала же, что торговая! – Короче, купи-продай, да? И в офисе пара человек: секретарь и бухгалтер. Остальные по рынкам да оптовым базам мотаются. Выискивают, где дешевле купить и подороже продать. Знаю я такие фирмы. В общем, ты обычная спекулянтка! – Чего еще от тебя ждать? – Ничего, так иди с богом. Туда, откуда пришла. – А чего это в дорогой кабак заявился? Раньше, помнится, и в кафе при полку не часто заглядывали, а сегодня в ресторан явились. Правда, смотрю, меню у вас скудное. Могу помочь по старой дружбе, заказать коньячок, горячей закуски! – Обойдемся. Тебя не касается, почему мы здесь. – Меня, дорогой, что относится к тебе, все касается. Хочу посмотреть, как вы дальше будете жить в нищете. Стрельцов хотел ответить грубостью, но не успел. У столика возник кавказец: |