Онлайн книга «Общество любителей Агаты Кристи. Живой дневник»
|
А можно пройти насквозь и оказаться на чистом воздухе. Там, за кварталом торговых рядов – далеко за грохочущей площадью, вдали от медины, – начинается новая жизнь. Тому, кто прошел расстояние в трезвом уме и здравой памяти, даровано «истинное просветление». «Райские сады» – так называются те районы. И эта метафора буквальна. 2 «Спутник находится в мертвой зоне... .............находится в мертвой зоне...» Марракеш! Розовые десны старого города. Белые спутниковые тарелки зря сканируют небо — ни дождя, ни фильма небо им не покажет. Погасла черная теле-кааба. И город под вечер идет на площадь. Головы. Головы. Головы. Головы. Головы. Голос на башне хрипит и стонет. Все на молитву! Но голос никто не слышит. Сотни рук выстукивают барабаны. Сотни губ вытягивают флейты. Сотни ртов выкрикивают слова — и площадь затягивает меня в воронку. «Что бы вы хотели, мсье? — слышу возбужденный шепот. – Qu'est-ce que vous voulez?» Я отмахиваюсь: «Не хочу смотреть гробницы Саадитов». «Не хочу слушать сказки тысячи и одной ночи». «Не хочу пробовать печень хамелеона». «Ни будущее, ни прошлое менять не желаю». «Так что бы вы хотели, мсье?» — не унимается тип в полосатой джеллабе. «Можешь мне вернуть „я“?» – спрашиваю. «Нет ничего проще, мсье!» Он покорно опускает веки — виден лиловый узор, которым они покрыты. «Идем до квартала двойников. Тому, кто твой, положишь руки на темя – так, смотри». Грязные ладони складываются лодочкой. «И все?» – «Все». Улыбаясь, он обнажает кривые белые резцы. «Combien? – Сколько?» – «Сколько Аллах подскажет сердцу». Широкая, как жизнь, площадь стекает в адские трещины улиц. Утроба города урчит и чавкает. В темноте на прилавках все сокровища мира. Но где полосатый балахон? Еле успеваю за провожатым. «Пришли!» Под коврами, в шерстяном капюшоне некто уставился в пустой телевизор — на ступеньке чай, лепешка. Он подталкивает: «Пора, друг». Замирая от страха, складываю руки, и — .................................................. .................................................. «Я – продавец мяты, сижу в малиновой феске!» «Я – погонщик мула, стоптанные штиблеты!» «Я – мул, таскаю на спине газовые баллоны!» «Я – жестянщик, в моих котлах лучший кускус мира!» «Я – кускус, меня можно есть одними губами!» «Я – ткач, мои джеллабы легче воздуха!» «Я – воздух, пахну хлебом и мокрой глиной!» Теперь, когда меня бросили одного посреди медины, я с ужасом понял, что я – это они: продавцы, погонщики, зазывалы, нищие, ремесленники, бродяги; что я смотрю на мир их черными глазами; вдыхаю дым кифа их гнилыми ртами; пробую мятный чай их шершавыми губами; сдираю шкуру с барана их заскорузлыми руками; что мне передалась тупая поступь старого мула; то, как зудит лишай на бездомной кошке. Я хотел найти себя, но стал всеми! Стою – и не могу сойти с камня... ........................................ В этот момент вспыхивают экраны — спутник вышел из мертвой зоны! И город отворачивается к телевизору. А я застыл посреди базара и не понимаю: кто я, что со мной? «Мсье! – слышу над ухом строгий голос. Это говорит офицер, патрульный. — Ваши документы, мсье!» – Мне кажется, что я не существую... – Кому кажется, мсье? ПРОШЛЫМ ЛЕТОМ В КРАСНОГОРСКЕ
Галлиполи
Стена, выходящая в море, кричит о любви. «Romeo, ti amo! Ritorna da me! Julietta». «Ermanno, perdonami, ti amo!» «T.a.! by Lucia». «Giuseppe+Katarina 4ever!!!» [2] Крошечный Галлиполи раздираем шекспировскими страстями. Ближе к ночи, когда с моря налетает ветер и суетливо обшаривает, охлопывает, отряхивает город – слышно, как в тесных переулках «Ромео» выкликает «Джульетту». Как тарахтит мотороллер «Меркуцио». Как насвистывает «Бенволио». Священник за чашкой кофе смахивает на отца Лоренцо. Допивает, поднимается по ступенькам собора Святой Агаты. Колокола, время службы. В соборе – почти все жители старой части города. Все по-семейному – слева «Монтекки», справа «Капулетти». Посередине нейтральная публика. Что-то вроде родительского собрания – или собрания профкома – только с детьми и домашними животными. Одна тетка даже притащила горшок с цветком, и он стоит в проходе под ногами. Сидя на лавках, обмениваются впечатлениями за день. Обсуждают – через ряд – новости. Переругиваются. Тут же снуют дети, затевая на ходу игры. Наконец отец «Лоренцо» поднимается, кивает. Своды оглашаются нестройным хором мальчиков – в белых, как ночные рубашки, балахонах. И собрание затихает, принимает благочестивые позы. Я вижу, как вдоль иконостаса крадется кошка. ...Галлиполи находится в Апулии, на внутренней стороне каблука. Лицом на зеленое Ионическое море. Новая часть города вытянулась вдоль берега и любопытна только своими узкими песчаными пляжами. В остальном это обычный итальянский городишко с неизбежной Via Roma посередине – и пыльными пальмами. Другое дело старая, историческая часть Галлиполи. Citta Veccio умещается на острове размером с Дубровник – и лежит в море напротив материковой части. Остров соединяется с большой землей через мостик. Он короткий, не больше ста метров. Но пропасть между старым и новым городом – как между Китай-городом и Тверской – огромна. На острове жили греки – и называли город Kali polis, «Красивый город». То есть, по-нашему, Красногорск. От греков остался на берегу древний каменный фонтан, лохань для источника. Потом Галлиполи перешел римлянам. В 252 году до н. э. те устроили здесь военную базу. Следом пришли византийцы, потом – в 915 году – город захватили на тридцать лет сарацины. Это от них в Галлиполи привкус Азии. Далее хозяева менялись согласно всемирной истории, но торгово-портовое значение Галлиполи при всяких королях и сатрапах оставалось неизменным. Пока наконец не пришел век салентинского барокко – и городки Апулии не зацвели его каменными розочками. |