Онлайн книга «У женщин грехов не бывает!»
|
Шимшон прошел в гостиную, которую они упорно называют студия, вытянул в кресле свои худые ноги и спросил: – Лера, в чем смысл жизни? А Лерочка тоже заметил, он знал это характерное движение, когда Шимшон отвязно вертит головой и поднимает глаза чуть выше носа. Это значит, сейчас начнется долгая грузинская песня. Слушать ее совсем не хотелось, поэтому Лера смылся в кухню делать кофе. Шимшон пел один себе под нос, неравномерно выкрикивая про то, что «вот живешь, живешь… ради детей… всю душу отдаешь … А что взамен?..» – Опять младший? – кричал Лера из кухни. – Да. – Опять покер? – Да. – Ничего, скоро в армию пойдет. Он вернулся с чашками. Смотрел в монитор на мой мигающий ник «Хохлушка» и говорил рассеяно: – Хотя какая у них тут армия… Все выходные дома… Я когда служил, сколько раз домой ездил? Один… И то… И я смотрела, овечка, смотрела на его имя «Валерий», а мне валить нужно было, валить из Сети срочно. Но я смотрела. И думала: я? жду его? почему? А потому что я не ожидала, не думала, что меня заведут слова, что я сама захочу продолжать и почувствую реальное сильное возбуждение. Что за короткими сообщениями я увижу мужчину, поймаю его ритм и темп, и тон, и это все мне понравится. От обычного секса это отличалось только тем, что мы не трогали друг друга. Я ждала Леру точно так же, как если бы, например, к нам в номер кто-то зашел, и мне пришлось бы ждать, завернувшись в одеяло. Я посмотрела на часы. Сказала, если в пятнадцать минут не уложится, – пойду гулять с собачкой. Я оставила комп и вышла в прихожую, там в кармане пальто у меня была пачка легкого «Парламента». Лера достал свой любимый «Хеннесси», маленькие серебряные стаканчики, налил и кивнул: – За здоровье. – А ты знаешь… – Шимшон выпил и сразу почувствовал приятное тепло и даже некоторое успокоение, так что ему захотелось остаться и поболтать. – Ты знаешь, почему мы с тобой здесь пьем французский коньяк? Потому что твой старший в армии… А ты говоришь! – Пей, не рассуждай… – Лера пододвинул ему кофе. – Да, – Шимшон налил еще коньячку, – и младший пойдет… и мой пойдет… А ты думал, мы с тобой тут нужны? Два старых хера? Лерочка снова посмотрел в монитор, увидел, что я еще в Сети, и усмехнулся: – Договоришься у меня… – Будет война! – объявил Шимшон, намекая на третий стаканчик. – Мать моя говорила. Еще в Тбилиси, сколько лет назад говорила. Все над ней смеялись. А ты сейчас новости посмотри. Вот сейчас давай, сейчас прямо новости посмотри! – Какие новости?! Мне бежать надо… Лера взял сигарету из пачки легкого «Парламента», он почему-то обрадовался, когда узнал, что у нас одинаковые сигареты, веселит его всякая муть. Лера наврал про маму и про больницу. Его любимая отвирушка – «возил в больницу маму», «звонила мама», «мама ждет». Он уложился в пятнадцать минут и вернулся за комп. Кстати, я тогда не подумала… Это классная старая фишка, между прочим, для того чтобы заставить кого-то немножко себя подождать. Всегда срабатывает. «Я с тобой, сладкая. – Он начал раздеваться. – Где твои пальчики?» «Где мои пальчики…» Падаю просто, какая я была смирная крошка, мои пальчики все еще были на кнопочках. «Вставила уже?» – облизнулся Лера. «Сейчас вставляю…» «Умничка, дай мне облизать…» «Возьми… Глажу твой нос… Твои губы… Ты чувствуешь?» «Дааааааааааа». Он посадил меня к себе на лицо и облизывал. А когда он вставил мне язык и тянулся, чтобы достать поглубже, я залезла на стул с коленками и выгибала спинку, как обычно делаю, когда подо мной мужчина. Мой палец дрожал над клавишей «энтер», я еще сопротивлялась, еще не признавала своего желанья, еще мямлила: «Это игрушки, это не по-настоящему, это игрушки», – а мне уже хотелось заорать, попросить во все горло: «Выеби меняаааааааааааааааа…» «Повернись спинкой», – сказал Лера. Я не помню, что ему отвечала. Не помню! Я стерла все наши оргазмы. Все удалила. Хотела забыть. Все у Леры осталось. Я не помню, что он делал со мной. Помню только, что ноги были напряжены сильно, до боли, и юбка валялась на полу. Я смотрела на буквы и не знала, как, какими словами можно нарисовать желание. То самое, горячее и сильное, которое бывает за несколько минут до оргазма. «Хочу орать! – я ему стучала по кнопкам. – Хочу драться! Стукни меня!» «Бью тебя по заднице ладонью», – он ответил и завис. Лера был на взводе, он отвечал не думая, просто шел за мной. Ему нужна была рука, и сообщенья приходили с легким опозданьем, и даже эти лишние секунды меня возбуждали. Я ненавижу!.. Нет… Я обожаю ждать! Я орала еще громче: «Сильнее! Бей! Хочу больно!» «Взял ремень, отлуплю тебя, сука». «Да! Лупи! Скажи, что я блядь!» Он сказал. И у меня задрожали коленки. Рука опустилась под юбку. Мне хватило всего нескольких касаний. Я удивилась, да я помню, очень удивилась, откуда у меня такое сильное возбуждение. Мне было хорошо, уже почти совсем, уже вот-вот, но не хватало… еще… чуть-чуть… И я сказала… нет, у меня случайно вырвалось: «Твоя блядь…» «Моя, моя…» – он повторил и надавил «мояяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяя». «Моя» его заводило. Я поняла, сейчас мы вместе заорем… Одним пальцем на кнопку завоем: «Аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа…» Лера успел нажать со мной вместе: «Оооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо…» Пару минут я ничего не видела. Голова закружилась, и все потемнело. А потом вспыхнуло сообщенье от Леры: «Сладкая, мы вместе кончили». Откуда я знала, что так можно кончить? Откуда? Пять лет на филфаке училась, хоть бы кто сообщил, что можно ебать словами. Каждое слово – и сразу в кровь. Я подняла свои шмотки. Вытерла лоб. Лоб был у меня совершенно мокрый. Я улыбнулась. Захотела поцеловать или погладить. Подумала: «Кого? Кого я хочу целовать?». Я улыбалась, я валялась на столе, как пьяная. Мне было весело, как будто я попробовала новое вино. Или разочек пролетела на метле. – Спасибо! – Я засмеялась. – Кайфуй, девочка! – прохрипел Лера и достал свои поганенькие влажные салфетки. У него кончились сигареты. Он смял пустую пачку и начал быстро собираться. И мне вдруг тоже срочно захотелось в машину и надавить на газ. «За сигаретами» – мы вместе встали и глазами – раз, в правый угол монитора, на время. Было десять утра по Москве. Мы вышли на улицу. Сели в душные, нагретые солнцем машины и включили холод… |