Онлайн книга «Модель»
|
— Если среди патриотов не будет интеллигентов, некому будет объяснить патриотам — почему патриоты не стали счастливыми… — … Скажи, ты любишь время, в которое живешь? Иногда мне кажется, что ты его не любишь, — спросила Элия. Спрашивая, она опустила глаза, видимо, понимая, что задает очень сложный для любого человека вопрос, и, наверное, понимая, что ответ должен быть не проще вопроса. Но я думал недолго, потому что сам не раз задавался этим вопросом. И ответ у меня был: — Элия, я не выбирал эпоху для своего рождения. Больше того — эпоху для моего рождения не выбирали и мои родители. Каждому нужно жить в то время, которое ему досталось. — Но ты — любишь свое время или нет? — В отношении своего времени у меня есть более интересное занятие, чем любовь или ненависть. — Какое? — Адекватность. — Петр, ты показываешь мне, что правду нужно уважать, — не поднимая глаз, проговорила моя гостья. И я ответил как мог. И как считал нужным: — Правдой прежде всего нужно интересоваться… — …Петр, я очень рада тому, что познакомилась с тобой, — тихо проговорила Элия Вита. Но глаза подняла и встретила мой взгляд. — Чему ты так рада? — улыбнулся я, продолжая смотреть ей в глаза: — Мы ведь с тобой только спорили. — Я не во всем согласна с тобой, и мне иногда кажется, что вам, россиянам, самим нет дела до своей страны, — сказала она; и я вполне мог бы ответить ей: — Мы только тогда станем страной, когда нам самим до себя будет дело, — но вместо этого я переспросил: — Тогда что же тебе понравилось? — То, что о тебе не скажешь, что ты человек с нестиранной совестью. А потом, помолчав, Элия Вита добавила: — Если бы все россияне были бы такими, как ты — вы давно уже были бы мудрой страной. — И в ответ я не смог скрыть улыбку: — Мы давно уже мудрая страна. И, похоже… — я сделал паузу, подбирая подходящее слово для того, чтобы охарактеризовать мудрость своей Родины, и кажется, нашел такое слово: — … неизлечимо… — …Ты — не мираж, — проговорила она; и я ответил единственным, чем мог ответить: — Ты — тоже… — …Скажи, Петр, а тебя никогда не обманывали твои ожидания? — Конечно, обманывали… Если никто и ничто нас никогда не обманывали — значит, мы просто никому и ничему не нужны… — …Петр, ты такой умный. Как мой папа. Я так скучаю по нему, когда уезжаю. А ты часто навещаешь своих родителей? — Девушка присела передо мной на корточки и смотрела в мои глаза. — Редко, Элия, очень редко. — Почему? — Потому что в твоем возрасте родителей оставляют на время, а в моем — уже навсегда… …Помолчав, я стал устанавливать холст на мольберт: — Ты хочешь поесть? Я умею готовить очень вкусный омлет. — Попробую, как ты готовишь. Когда мы поработаем. — У меня полный и совсем не плохой бар. Я могу предложить тебе что-нибудь выпить? — Потом. У меня хватит смелости раздеться перед тобой без спиртного. Она раздевалась без излишней скромности, но и без нарочитой деловитости, и было ясно, что Элия Вита прекрасно знает себе и человеческую, и женскую цену. И то сказать, если женщина раздевается для того, чтобы продемонстрировать свою скромность, то — зачем она вообще раздевается? А если женщина раздевается чересчур деловито, то — зачем она вообще женщина? Раздевшись, Элия оставила на ногах босоножки на высоких каблуках, и мне это очень понравилось. Я люблю, когда женщина носит высокие каблуки — это меняет всю моторику ее фигуры. На каблуках женщина не только ходит, но и лежит интереснее. — Скажи, — проговорила Элия, откладывая в сторону одежду и становясь передо мной в полный рост, — а если бы я сейчас была бы замужем, ты не считал бы меня женщиной легкого поведения? Возможно, я был совсем не готов к этому вопросу и, наверное, оттого переспросил: — Что? — Если бы я сейчас была замужем, ты не считал бы мое поведение недостатком? И вместо ответа я просто подошел к ней и молча погладил ее по плечу. Мне не хотелось шутить на эту тему. И как-то не ко времени было говорить серьезно о том, что я не встречал ни одного мужчину, который считал бы недостатком легкое поведение чужой жены… «… Любовь, как и всякий живой организм, подвержена эволюции. И в наше время измена в любви оказалась сложнее поступков и уж тем более сложнее придуманной не нами морали. И уж тем более сложнее мнения: и о любви, и о поступках, и о морали. В принципе, я понимаю мужчин, готовых посвятить всю свою жизнь одной любимой женщине. И два часа своей жизни — другой. Впрочем, в эпоху, в которую вползли мы, доставшуюся нам в подарок, линии любовного треугольника давно превратились в параллели, а потом, видимо, посчитав прямизну слишком примитивной для существования, стали пересекаться самым причудливым образом, радуя поэтов и психоаналитиков. Мы по-прежнему называем грехом то, что во всем цивилизованном мире называется личной жизнью…» — Об этом я только подумал, но ничего не сказал. Может быть, в силу того, что эти мысли выветрились из моей головы очень быстро, а может, оттого, что эти мысли обладали главным качеством всех людских мыслей — никчемностью… …Я писал с этой молодой женщины картину под названием «Верность». И мне было очень интересно это делать. Хотя то, как я работал — как-то не вспоминалось. Возможно, потому, что самая неинтересная часть интересной работы — это работа… …А потом наступил вечер. Садясь за столик пробовать приготовленный мной омлет, Элия, накинув мою рубашку на плечи, сказала: — Знаешь, общежитие мне дадут только завтра. Я, конечно, могла бы переночевать на вокзале, но, если я не стесню тебя на одну ночь… — она завершила фразу многоточием, и ее слова были произнесены ненастойчиво и без всяких претензий. |