Онлайн книга «Мальчик, который видел демонов»
|
Этот вопрос затруднений не вызвал. Наоборот. Проще простого. «Мне нужна Поппи, – подумала я. – Живая и здоровая». И вдруг обратила внимание на репродукцию за спиной Алекса. Поле маков [22] . Я улыбнулась. – Понятно, – кивнул Алекс. – Руэн говорит, что вы ему уже ответили. Я нахмурилась. – Алекс, почему Руэн хочет все это знать? Он долго не отвечал. Наконец вновь кивнул. – У меня остался только один вопрос. Я ощутила разочарование: Алекс начал уходить от прямых вопросов. Глубоко вдохнула, размышляя над тем, как перевести разговор на его отца. – Задавай. – Вы любите Майкла? Я рассмеялась, наблюдая за Алексом. Он смотрел в стол, словно стыдился. – Люблю ли я Майкла? Следующий вопрос. – Больше нет… – Следующий вопрос, – настойчиво повторила я. Губы Алекса задрожали. – Все хорошо. – Его плечи поникли. – Руэн говорит, что уже знает ответ. Я смотрела, как Алекс складывает и убирает листок бумаги, потом пододвинула к нему мобильник, чтобы записать ответы уже на мои вопросы. – Теперь мы поговорим о твоем отце? – произнесла я, усевшись поудобнее. – Можешь рассказать мне о нем? Как он выглядел? Что ты о нем помнишь? Прошло несколько секунд. Я предложила наводящий вопрос: – Он тебя любил? – Да, думаю, да. Видите ли, он умер, когда я был маленький. Я помню мало из того времени, когда он был жив. – Что именно ты помнишь? Можешь рассказать? – Помню, что отец любил покупать мне игрушечные автомобили. И мы иногда ходили с ним плавать, и он всегда приносил домой большие пакеты с едой, если собирался остаться. – То есть он приходил, чтобы провести время с тобой и твоей мамой? Ты когда-нибудь бывал у него дома? Алекс покачал головой. – Папа жил в разных местах. Какое-то время он жил в Америке, а также в Дублине и в Донегале. Однажды он сказал, что жил в хлеву. – В хлеву? Алекс наморщил нос. – Он говорил, что там очень воняло. И никаких удобств. – Еще бы! А почему он жил в хлеву? Он, похоже, погрузился в воспоминания, глаза затуманились. – Он целые дни проводил в кухне, готовя странные блюда, которые маме не нравились, но она ела, потому что хотела есть. – Какие именно? – Не помню. С необычным запахом, а иногда от них слезились глаза. У него были татуировки на обеих руках. – Татуировки? – Да. Ирландский флаг здесь… – Алекс хлопнул по левому бицепсу, – … и слова тут. – Он коснулся правого предплечья. – Какие слова? – Наверное, даже не слова, а буквы. Они что-то обозначали. Я не знаю, что именно. Я попыталась сдержать себя, не напирать на него очень уж сильно. – А когда он умер, что ты ощущал? Алекс смотрел прямо перед собой. – Одиночество. Пока мама не купила мне Вуфа, и все стало хорошо. Она плакала. – Мама плакала, когда умер твой отец? – Да, но она еще и злилась. И боялась. Пыталась выбросить наше пианино, но Руэн сказал, что нельзя этого делать. – Где сейчас Руэн? Алекс огляделся. – Только что был здесь. Не знаю, куда он ушел. – Руэн причинил тебе вред? Или велел тебе причинить вред себе? В глазах Алекса мелькнул страх. – Полисмен… – пробормотал он, а потом заплакал. Я обняла его, больше он ничего не сказал. * * * Я оставила Алекса в больнице, попросив лечащего врача связаться со мной перед тем, как его будут выписывать. А пока позвонила психиатру Синди, чтобы выяснить, разрешила ли та положить Алекса в клинику. – Нет, не разрешила. – Труди вздохнула на другом конце провода. – Но я считаю, что в ее нынешнем состоянии она не способна на адекватные решения в отношении Алекса. Его тетя согласилась на время взять над ним опеку. Мы помолчали, сознавая драматизм создавшейся ситуации. Синди разрешение не дала, и новость, что сестра пошла против ее воли, не улучшит их и без того сложные отношения. И я очень сожалела, что не удалось убедить Синди, что лечение в Макнайс-Хаусе послужит исключительно интересам Алекса. Она скорее всего будет исходить из того, что пребывание Алекса в Макнайс-Хаусе – шаг к разрушению ее семьи. Я оказалась в тяжелейшем положении, однако не собиралась отступаться. Правильное лечение – единственная надежда Алекса. Интенсивность галлюцинаций Алекса и их продолжительность однозначно указывают, что болезнь прогрессирует. То же самое происходило и с Поппи. Если оставить Алекса без должного лечения, то для себя и других он будет представлять такую же опасность, как и Поппи. Я не могу допустить, чтобы подобное случилось с ребенком и с его матерью. После консультаций с Урсулой и Майклом, и с разрешения Синди, я решила прописать Алексу малую дозу рисперидона. Эффект использования препарата будет контролироваться на протяжении нескольких недель. Регулярные консультации позволят объективно оценить состояние пациента. Я вернулась в кабинет, чтобы записать в медицинскую карту Алекса сведения о проведенной встрече и отослать Майклу, Говарду и Урсуле электронное письмо: Кому: U_hepworth@macneicehouse.nhs.uk H_dungar@macneicehouse.nhs.uk Michael_Jones@lea.gov.uk Копия: Trudy_Messenger@nicamhs.nhs.uk От кого: A_molokova@macneicehouse.nhs.uk Отправлено: 16.06.07 в 17:03. Дорогие мои! Пишу, чтобы сообщить вам: я договорилась о переводе Алекса в Макнайс-Хаус, где он проведет около двух месяцев. Я лечу его от начального этапа юношеской шизофрении. С радостью познакомлю вас с результатами своих бесед с ним и программой лечения, которую в настоящий момент заканчиваю. Наше следующее совещание – 19.06 в 14:30. С нетерпением жду встречи с вами. Искренне ваша, Аня. Едва успела щелкнуть «Отправить», как компьютер пикнул, сообщая о прибытии письма. Кому: A_molokova@macneicehouse.nhs.uk От кого: Michael_Jones@lea.gov.uk Отправлено: 16.07.07 в 17:03. Вы понимаете, это означает, что над Алексом установлена опека? Отправлено с моего «Блэкберри». Я уставилась на электронное письмо Майкла, перечитала его, во рту пересохло. Я чувствовала прикосновение его руки к моему лицу. И внезапно засомневалась в правильности принятого решения. |