Книга Дама из Долины, страница 57 – Кетиль Бьернстад

Я даже убеждал себя, что поехал на Север именно по этой причине. Но сейчас я чувствую себя более несвободным, чем когда бы то ни было. К тому же я играю на фортепиано лучше, чем мог подумать еще совсем недавно. Не иначе как наши короткие и напряженные занятия с Сигрюн помогают мне отвлечься от своих мыслей. А главное, они наполняют музыкой большую часть моего времени. Кроме того, я совершил несколько лыжных прогулок с Эйриком и даже с Гуннаром Хёегом, который приезжал в Скугфосс, чтобы переночевать у Эйрика, когда тот оставался один, или по выходным, когда Сигрюн тоже была дома. И я дал те концерты, которые обещал ученикам. Каждый вторник и четверг шестеро сильных, пахнущих потом парней перетаскивают пианино в гостиную. К тому же я иногда даю и такие концерты, которые привлекают к нам в долину публику с туристической базы. Я предпочитаю играть Грига. Играю с листа все его лирические произведения или произведения, написанные на народные мотивы. Потом я соединяю их с прелюдиями Рахманинова, которые Кьелль Хиллвег из Норвежского музыкального издательства очень кстати прислал мне. Это производит огромное впечатление. Русское и норвежское сливаются в бурных, мрачных или сдержанных чувствах. Ректор Сёренсен особенно доволен, в выборе репертуара он видит протест против политической ситуации в северных районах, проклятие НАТО и Варшавского договора, а также возмутительное нежелание сторон понять друг друга и антигуманность холодной войны. Все это в соединении с моими занятиями помогло моей технике стать более уверенной, на что я перед дебютом не смел даже надеяться. И главное, более современной в смысле выразительности, потому что Сигрюн заставляет меня слушать и продумывать, какое впечатление производит каждая взятая мною нота.

Но играть свободно в Джаз-клубе Киркенеса? Импровизировать вместе с Таней Иверсен?

Это невозможно, думаю я.

Сигрюн и Эйрик тоже хотят присутствовать на предстоящем концерте. Однажды вечером я сижу у них дома и рассказываю им о Габриеле Холсте, о том, что он играет в моей жизни особую роль, но не могу заставить себя рассказать им о Люсакерэльве и о том, благодаря чему мы с Габриелем познакомились. Вместо этого я спрашиваю у Сигрюн, не сыграет ли она что-нибудь. Она мотает головой. Эйрик сидит рядом с ней на диване и обнимает ее за плечи. Когда я вижу их вместе, у меня всегда возникает какое-то безнадежное чувство. Они просто созданы друг для друга. Я никогда не смогу стать для нее полноценным мужем, я всего лишь карманный воришка. Все, что она мне позволяет, только подливает масла в огонь. Я до смерти боюсь, что Эйрик догадается о наших отношениях. Она так же, как и я, связана своим прежним выбором.

— Мне хватает того, что мы играем с Акселем без публики, — говорит она и смотрит на меня так откровенно, что я краснею.

— Но когда все-таки вы выйдете на публику? — Эйрик вопросительно смотрит на нас обоих.

— Когда я на это решусь, — смеется Сигрюн.

— Неужели это так опасно? — Эйрик, как всегда, готов все понять.

Она с любовью гладит его по голове.

— Музыка вообще опасна, — с улыбкой отвечает Сигрюн.

Итак, мы втроем отправляемся в Киркенес. Полярная ночь. В два часа пополудни света на этих широтах почти нет.

День сдвинулся далеко на юг. Интенсивный желтый цвет, переходящий в красный, тянется до просторов Финнмарка. Мы — в синем пространстве. Ректор Сёренсен позволил Тане Иверсен и Первым Усикам переночевать в Киркенесе. У парня там живет бабушка. Мы втиснулись в машину Эйрика и Сигрюн. Эйрик сидит за рулем. Он ведет машину быстро и небрежно, как в прошлый раз. А что, если мы разобьемся? — думаю я, сидя на заднем сиденье, прижатый к бедру Тани Иверсен. Первые Усики сидит у нее с другого бока. Его рука требовательно лежит на ее другом бедре, достаточно высоко. Это меня раздражает.

С чувством, что я не на месте — ни в машине, ни в своей жизни, — я сижу на заднем сиденье, радуясь и страшась встречи с Габриелем. Люди легко получают надо мною власть, думаю я. Конечно, у Габриеля есть власть надо мной, потому что он спас мне жизнь. Мы курим. Все, кроме Эйрика. В салоне полно дыма. Мы едва различаем, когда проезжаем 96 параллель.

— Между прочим, твоя дама тоже сейчас в городе, — неожиданно говорит Сигрюн с переднего сиденья.

— Какая дама?

— Та, которая тогда была в бешенстве.

— О Господи! Ты имеешь в виду Ребекку Фрост?

— Да. Она вчера мне звонила. Я забыла сказать. Мы обе члены Общества любителей камерной музыки, о котором я тебе говорила.

Я в полной растерянности. Типично для Сигрюн сказать об этом так, чтобы слышал Эйрик. Она напоминает ему, что в моей жизни есть другая женщина. Так она прикрывает нас обоих, с удовлетворением думаю я.

— Вы будете вместе играть?

Сигрюн оборачивается к заднему сиденью.

— На это у нас не будет времени. Она здесь с группой студентов-медиков. Завтра утром они уезжают на рейсовом теплоходе.

— Ты ей сказала о сегодняшнем концерте?

— Да, она обещала прийти.

— А ее сумасшедший муж? Он тоже приехал?

— Думаю, нет. Но об этом тебе лучше узнать у нее самой, — спокойно говорит Сигрюн.

Конечно, Ребекка придет на концерт, думаю я. Она и затеяла это исключительно для того, чтобы узнать, что со мной происходит. Единственный контакт, который остался у нас с нею после того случая с Кристианом Лангбалле на празднике акционерного общества «Сюдварангер», это сообщения банка об очередном ежемесячном платеже за мою квартиру на Соргенфригата. После того как я истратил суммы, полученные за мой дебютный концерт и турне по Финнмарку, я живу только на эти деньги.

Со смешанным чувством я возвращаюсь в квартиру Сигрюн в Киркенесе, где Эйрик, похоже, распоряжается так же по-хозяйски, как она, и где в холодильнике всегда есть что-нибудь спиртное. Сигрюн сразу направляется к холодильнику. Таня и Первые Усики едут прямо в Джаз-клуб.

— Тебе завтра на дежурство, — напоминает жене Эйрик.

— У меня вечернее дежурство, — легкомысленно отмахивается Сигрюн.

Она наливает себе и мне. На этот раз — белое вино. Наверное, Эйрик даже не знает, сколько водки мы выпили в их Землянке в Скугфоссе. Эйрик пьет только воду.

— Вы переночуете здесь? — спрашивает Сигрюн у нас обоих.

Я вопросительно смотрю на Эйрика, хочу показать, что я ему такой же друг, каким и он хочет быть по отношению ко мне.

— Наверное, нет, — отвечает Эйрик. — Во всяком случае, я не останусь. У меня завтра утром урок физкультуры с мальчиками.

— Я вернусь с тобой, — говорю я Эйрику, сам не понимая почему. И замечаю, что Сигрюн удивляют мои слова. Может быть, это моя месть ей. Но за что? За то, что наши отношения как будто остановились на мертвой точке?

Я впервые ей отказываю.

И тут же понимаю, что еще пожалею об этом.