Онлайн книга «Захват Московии»
|
Диван, вздохнув, просел подо мной до дна. Телефон тоже старинный, массивный, шнуры сидят кое-как… Я начал набирать. И, на счастье, дозвонился — трубку взял отец. — Vater, ich bin’s, Manfred… — Wie geht’s dir, mein Sohn? — Gut. Aber… der Geldautomat hat meine Karte geschluckt. — Oh, das ist schlimm! — Ruf, bitte, die Sperrhotline an, die sollen die Karte sperren… — Gut, sag mir mal deinen Pin-Code. Welche Bank? Gut, mache ich. Mama lässt grüssen. Brauchst du Geld? — Na ja… — Ich kann dir das Geld per Western Union Bank schicken, kommt sofort. — Danke. Aber zuerst sperre die Karte. Ich melde mich. [23] Когда пришел Самуилович, я уже сидел спокойно. Настроение поднималось, нагревалось. В конце концов, люди всё теряют. Там денег было — кот в плаще не валялся… Вот, папа в поезде забыл ноутбук со всеми разработками… чуть с работы не того… тю-тю, воркутю… И что, собственно, случилось такого?.. Карточку закроют, а папа деньги пришлёт… И всё! А хорошо «У мамы» жить!.. И в банке «У папы» деньги получать!.. И правильно меня Бабаня всегда стыдила, что я — «паник-махер»: «Вы, немцы, все паникёры, всё хотите заранее по полочкам разложить, а так не бывает. Всё само собой по местам уляжется». — Ну как вы? — спросил старик из коридора. — Не испугались моего кавардака? — Нет. А что это? — Ну, когда неубрано… Удалось позвонить?.. Ну молодец! — Да. Удалой молодец… На овец и сам самец… Книг много тут! — Собираю, читаю… Вон и пластинок много, жена собирала… Знаете, кроме этого угла с лампой, чаем и книгой, ничего ведь не осталось! А хотелось бы пожить… Поразительно, как быстро наше сегодня превращается во вчера! И как человек привыкает к своему одиночеству! Как собака к подстилке! Я деликатно промолчал. На окнах — цветы в горшочках, пестрые цветульки в горшульках. Потолок в водяных оводьях… нет, поводьях… или разводьях?.. Старик заметил мои разглядывания, объяснил: — Соседи, пролили. А ремонт делать!.. — Он махнул рукой и подсел к столу. — Сейчас чай будет. Ну, как вы, освоились? Вы же студент, не так ли? Учитесь или как? Нравится у нас? Я полукивнул: — Да… Почти что… Еще не усвоился… Трудно… Но люди хорошие, добрые… некоторые… — добавил я, вспомнив противного типа с серьгой из бюро, затеявшего мои злонесчастья. Самуилович усмехнулся, потрогав голубой синяк на щеке: — Чем это они добрые?.. Испоганился народ. Деньги с ума свели. В наше время все сто двадцать рублей зарплату получали и делали, что хотели, — книжки читали, общались, а сейчас… За копейку глотку перережут… Я же в ларьке сижу, всё слышу, что люди говорят… И он рассказал о каких-то чёрных риелторах, которые, желая завладеть квартирами одиноких людей, под пытками заставили двух стариков переписать на них жилплощадь, а потом убили их, растворив живьем в бочке соляной кислоты, а остатки — костное месиво — собрали лопаточкой в трёхлитровые банки, закатали крышками и отнесли к мусорным бакам, типа выбросили испорченные консервы: — А бомжи поели, отравились — так и выяснилось всё… Ну да ладно. Дозвонились, куда хотели? — Да, коротко. В Мюнхен, папа карточку приоткрыл… нет, наоборот, призакрыл… — А, ну да, ну да… Я этих шуток не имею, карт. — Он пошёл на свист чайника. Вдруг на окне я увидел в банке какой-то гриб, похожий на медузную саркому, мерзкий и скользкий. Бородавчатое тельце висело, как розоватый эмбрион. Какие-то щупальца и шлёпальцы свисали из банки, как ноги головоногого с койки… — Это что за… флора? Я поднялся помочь старику, несущему с трудом две тарелки с дребезжащими чашками, но он благополучно добрался до стола: — Всё, спасибо. Какая такая Флора? А, это… Гриб такой… — Вид противный… Я бы не мог… — Да, вид малоприятный, — согласился он, — но полезный, кисленький… Его пьют. Для почек хорошо… Вот заварочка, сахарок! — Он достал с полки крупную сахарницу. — А может, чего покрепче? За знакомство? Как на Руси с пятнадцатого века говорят… — Почему с тогда?.. — А тогда генуэзские купцы, будь они неладны, научили монахов Чудова монастыря водку сотворять… Я удивился: — А что, до этого не пили? Я думал, всегда… — Пили, конечно, но что-то другое, брагу, пиво, мёд… Из буфета была вытащена отпитая бутылка. Этикетка на бутылке была самая простая, без прибамбамов. Две тяжелые рюмки из толстого граненого стекла — такие были у деда Людвига, он называл «кайзеровские» рюмки, Kaiserpokal. Старик снял пиджак, остался в той же вчерашней клетчатой рубашке. — Ну, за знакомство! Хоть и в плохом месте произошло, но ничего, будем надеяться на лучшее, хотя сейчас хороших мест уже нет… — Как так? А где? Водка была тёплая, обжегучая, сразу забрела не в то горло, чуть не вывернув меня наружу. Старик заволновался: — Что? Без закуски не идёт? Из кухни появились холодные макароны в кастрюле, пол-огурца, хлеб, масло в маслярочке, старик суетился: — Вот, закусите… Батончик… Я, знаете, для себя не готовлю… Как жена скончалась, на всё махнул рукой… Раньше всё было — семья, дети, работа, сейчас ничего нет… Ну, по второй?.. Нет, это не грязь, это царапины… Извините, кастрюля совсем прохудилась… — Как? Худая стала? Похуделась?.. Ну да. У человека две ноги… Без Евы Адам не ходит… Хоть чёс на голове коли… Ну, соколом! Вторая пошла легче. Самуилович, ловко, как щипцами, захватил негнущимися пальцами макаронину, окунул её в солонку, потом закинул в рот, а я вспомнил: — Вы в библиотеке работали? — Да, в музейной… — Как это? — Ну, при Музее атеизма была библиотека. Вон там всю жизнь протрубил, хотел в свое время в университет, на исторический, пойти, да по пятому пункту не прошел… А что, вам в библиотеку надо? — Да, надо… А вот вы не умеете знать, где искать… нет, найти книгу… — Что за книгу? В Ленинке всё есть. — «Записки о Московии» называется. |