Онлайн книга «Чертово колесо»
|
«Быстро же они тебя вычислили!» — усмехнулся Пилия про себя, а его спросил: — А что говорят — нету лекарства в городе? Почему не дают? — Да лекарства в городе полно, просто мне не продает никто… и мои деньги брать не хотят… И так косо на меня смотрят — иди, мол, в другое место, где тебе подешевле дадут, Иуда, — плаксиво тянул Кукусик. — Это плохо, плохо! Они что-то узнали, что-то чувствуют! Вы никому ничего не говорили? — Да ты что?.. Брось, не бойся, ничего не чувствуют, просто так… — успокоил его Пилия. — А сколько, кстати, грамм черняшки в городе стоит? — Стольник! А если хорошая опиуха — и полтораста попросить могут! Пилия украдкой протянул ему целлофановый треугольничек, в котором темнел опиум: — На вот, здесь полграмма, съешь! Придешь в себя. — Ой, спасибо, спасибо… И Кукусик вначале слизнул опиум с целлофана, потом положил целлофан в рот и стал жевать, а потом сглотнул целиком, дергая кадыком и кудлатой головой. Закурил и немного успокоился. — Ну что, я пошел?.. Я боюсь идти туда, да еще с тобой. — Я буду в стороне. Ты тоже знал покойного? Сам сказал, что на похоронах все они будут кутковаться, кто там остался в твоем списке! — повысил голос Пилия. — Вот закроем список — и будешь свободен! — Да? Обещаете? Оставите в покое? — Кукусик чесался все активней и курил, не выпуская сигареты изо рта. — Конечно! Кому ты нужен? Для чего тебя держать? — искренне отозвался Пилия: кто нуждается в проданном стукаче, которого прямо называют Иудой?.. Топтунов и наседок — полгорода, больше, чем людей на улицах. — Где похороны? — Внизу, около Дома бракосочетания… — А, знаю, высотные дома с арками! Все шишки живут бывшие! А почему его отсюда выносят, а не из той норы, где вы ширялись? — спросил Пилия. Кукусик, оживший после опиухи, охотно рассказал: — Тут его родители. Его отец — известный художник. Но он с ними жить не хотел, на той хате валялся… Пилия прервал его: — Сделаем так: подойдем осторожно, тихо, ты иди впереди, посмотри, кто там, и потом дай мне маяк. Мне нужны Ладо и Арчил Тугуши. — Почему они? — Потому что о них ты не дал никаких сведений… Других мы нашли по своим каналам, а об этих ничего неизвестно. Писал бы конкретно — не торчал бы сейчас тут. Сам виноват. — Ладно, сделаю! — важно ответил осмелевший Кукусик. Пилия достал из кармана шапочку, черные очки, так что лица было не разобрать. И они пошли в нескольких метрах друг от друга по спуску к набережной. Свернули направо, дошли до угла восьмиэтажки. Во дворе темнела толпа. Кукусик остановился за кустом. Пилия стал из-за веток рассматривать людей. Седые мужские головы, женские витые прически, черные платки, бархатные накидки. Много солидной публики. Молодежь стояла в сторонке, за газонами. Там даже, кажется, кто-то сидел на корточках и набивал мастырку. Ну да, где быть наркоманам, как не на похоронах наркомана?.. — Если бы ты, дурак, дал их телефоны и данные, тебе бы сейчас не пришлось тут дрожать, — сказал шепотом Пилия в спину, которая содрогалась, как дрожжи. — Нет, это лекарство заходит… Сейчас приду в себя… Что-то я никого там не вижу… — сказал Кукусик вполоборота. Вдруг в этот момент мимо них прошла компания молодых людей. Кто-то узнал Пилию, поздоровался. И Пилия узнал его — это один из воронцовских [128] хулиганов и драчунов, которые часто попадали Пилии в руки. Таких он всегда отпускал, они были ему понятны, он сам дрался с детства. Парни очень внимательно осмотрели Кукусика и отправились дальше. Едва они удалились. Кукусик шепотом заголосил: — Все! Все! Мне конец! Они меня видели рядом с тобой! Они узнали меня! Конец! Эти воронцовские меня не простят! — Почему? Кукусик в панике поведал, что недавно майор, по наколу Кукусика, поручил своим людям арестовать парочку воронцовских наркуш, после чего содрал с них три шкуры в долларах и отпустил. — Они меня зарежут! «Еще бы!» — подумал Пилия и повторил в дрожащую спину: — Сам виноват. Стой здесь, я пройдусь, посмотрю, что к чему, — вдруг решил он. Он пристроился возле группы молодежи и стал чутко внимать. И услышал какие-то странные вещи: говорили, что вчера на панихиде Художнику в гроб, в карман пиджака, кто-то украдкой положил пузырь с раствором опиума — на том свете, мол, понадобится, а в другой карман покойному сунул шприц, который на том свете тоже необходим — как же пускать раствор без «баяна»?.. И что бы вы думали?.. Сегодня ни шприца, ни раствора в карманах покойника уже не было!.. «Да, опиум нужен на этом свете, живым не хватает!» — подумал Пилия, и мысль о чемодане опять стала скрести его скребком — как он упустил чемодан?!. Он перешел к другому кружку. Там хипповатого вида и неряшливо одетые типы обсуждали какие-то свои проблемы, причем разговоры о рублях и подрамниках перемежались именами Гойи, Магритта и Хуана Миро. Это, видимо, дружки по малеванию… Где же тут могут быть те, кого искал Пилия? Он тихо вернулся. Кукусик сидел в сторонке на скамейке, блаженно раскинувшись. По лицу его растекалась розовая истома, он активно чесался и курил. — Эй! Держи себя в руках! На обезьянью задницу похож! — словами майора сказал ему Пилия. — По херу мне все, до лампочки, — сказал Кукусик. — Вот уеду сегодня на море и буду там на солнце лежать! — Куда собрался? В Абхазию? Тебе абхазы быстро устроят море. — В Аджарию поеду, — беспечно отмахнулся Кукусик, прикуривая одну сигарету от другой и почесываясь ногами, как собака. Вдруг он насторожился: — Арчил пришел, Тугуши! Вон, с рукой в гипсе, челюсть подвязана. Он, говорят, тоже с Художником был, когда они сгорели. — Да? Они сгорели? — в первый раз услышал Пилия. — Где? — Где-то кололись, ацетон разлился — и все… Вот этот — Тугуши. А рядом с ним Ладо. Пилия вгляделся в парня. Да он же знает его!.. Это тот Ладо, который сидел с ним в машине, а потом в закусочной, когда их обворовали!.. Да, был на заднем сиденье, и они вместе обедали в тот злосчастный день!.. Надо с ними поговорить. Пилия прошел сквозь людей и негромко обратился: — Эй, браток! Как поживаешь? Ладо узнал Пилию, удивленно ответил: — А, ты!.. Да ничего. — Что, знал покойного? — спросил Пилия. — Да, вместе еще в детский сад ходили, на немецкий, к танте Нине. — Понятно. А так все в порядке? |