Онлайн книга «Конец фильма, или Гипсовый трубач»
|
— Тогда я повторяю вопрос, — ободряющая улыбка покинула лицо юриста, а голос зазвучал сурово. — Сколько у Ибрагимбыкова наших акций? Сколько? Аркадий Петрович, начнем все-таки с вас! — Были трудности… Стариков надо кормить… Я вынужден… Вы же знаете… — проблеял директор. — Сколько? — рявкнул Жарынин. — Двадцать. — Отдали или осталось? — Отдал, — тихо ответил директор и отвернулся, ища поддержки у Блаватской. — Так. Теперь вы, Гелий Захарович, — строгим учительским голосом спросил правнук. — Хм… У меня возникли финансовые неприятности. Судебные расходы. Иски. Консультации. Брюссель — дорогой город. И потом, мое семейное положение… — На лицо Меделянского легла тень нежности. — Как выразился Сен-Жон Перс, молодая жена — это иллюзия бессмертия в постели… — игриво заметил Жарынин. — Попрошу без комментариев! — насупился отец Змеюрика. — А когда заблокировали счета, я не мог платить адвокатам… — закончил он, теряя весь свой величественный вид. — Сколько? — Двадцать. Отдал. — Плохо, — покачал головой Кеша. — Сорок процентов акций в руках Ибрагимбыкова! — Пятьдесят… — всхлипнул Огуревич. — Почему? — Я звонил Жменю и спрашивал, целы ли акции… — Что он ответил? — Он ответил, что современный русский театр пребывает в таком чудовищном состоянии, что если бы Станиславский встал из гроба и сходил в «Театр.doc», то пришел бы в ужас, заплакал, снова лег в гроб и попросил забить крышку намертво… — Я ничего не понял! — На Кешином лице появилось растерянное недоумение, как у европейца, читающего китайскую газету. — Продал или нет? — Вы, наверное, хороший юрист, — надменно откинулся в кресле Жарынин, — но нашего мира совсем не знаете. Продал. Можете не сомневаться. Я с этим жучилой давно знаком. Он смолоду такой: если сделает гадость, обязательно вспоминает Станиславского… — М-да… Выходит: 50 на 50. Все будет зависеть от суда. — Кто судья? — спросил Меделянский. — Добрыднева. — Была же Шемякина! — Заменили почему-то… — А кто у Ибрагимбыкова адвокат? — Качуренко. Адвокат он, конечно, никакой, но заносить умеет, — пояснил правнук. — Что умеет? — не понял Кокотов. — Деньги судьям заносить, — растолковал режиссер. — И скорее всего, уже занес… — Не факт, — возразил Гелий Захарович. — Такие, как Качуренко, обычно говорят, что занесли, а сами ждут суда. Если выигрывают, оставляют деньги себе, если проигрывают, возвращают клиенту и объясняют, мол, процессуальные оппоненты заплатили больше… Не надо скупердяйничать! Я знаю… Андрей Львович, посетивший суд лишь однажды, когда разводился с неверной Вероникой, был поражен тем, как деловито и привычно собравшиеся обсуждают коррупционные будни страны. — И сколько же теперь заносят? — Автор «Жадной нежности», чтобы не выглядеть простаком, придал голосу оттенок рутинного любопытства. — Ну, это зависит от масштабов дела, — ответил Кеша. — Если, скажем, делят добывающую отрасль или военно-промышленный комплекс, могут занести миллионы. — Рублей? — Долларов или евро, как договорятся. Но в нашем случае тысяч пятьдесят-семьдесят — не больше. — Долларов? — Скорее — евро. — Я думаю, Добрыднева деньги не возьмет — побоится, — раздумчиво проговорил правнук. — Дело громкое, резонансное. Скурятин в курсе. Опять же — телевидение. Она будет судить по закону, а закон на нашей стороне. Плохо, конечно, что в «Ипокренине» разруха, а стариков кормят как в Бухенвальде… — Ну знаете ли! — нетрезво возразил Огуревич, снова припавший к внутренним алкогольным ресурсам. — Знаю! — повысил голос Болтянский-младший. — Я прадедушку навещаю и все вижу. Боюсь, Качуренко спросит на суде, зачем вы спалили старческие сбережения в авантюре с «чемадуриками»? — Но тогда пострадали миллионы… — Да, миллионы, но они вкладывали свои, а не чужие деньги. Кстати, какой доход приносит ваша школа «Путь к Сверхразуму»? — Кеша стал суров, как инспектор газового хозяйства. — Это новое дело, кто же знал, что будет так мало желающих подняться по ступеням самопознания… — Не вздумайте сказать такое в суде! Процессуальные оппоненты докажут, что вы неэффективно управляли Ипокрениным, развалили хозяйство, уморили стариков плохим питанием, и лишь Ибрагимбыков, собственник новой формации, способен дать Дому ветеранов вторую жизнь… У нас, конечно, есть контраргументы, но плохо, что теперь, стараниями господина Имоверова, разруху… — Юрист глянул на Жарынина, а тот отвел глаза, — увидела вся страна! Не исключено, Качуренко потребует показать этот сюжет в судебном заседании. — Мерзавец! — воскликнул Меделянский. — Ну почему же? Нормальные прения сторон. Кстати, и вас могут спросить: «А что сделал для ДВК фонд „Сострадание“, кроме ремонта сантехники за 30 процентов акций?» — Да, я понимаю… Но кто же мог предвидеть эту катастрофу, кто же мог знать, что моего Змеюрика… — Суд не интересует состояние ваших авторских прав, — строго разъяснил Кеша. — Суд будет рассматривать иск о признании незаконным акционирования Ипокренина. — Почему — незаконным? — спросил Кокотов. — Если сделки тоже признают незаконными, акции превратятся в пустые бумажки, а Ибрагимбыков потеряет права на Ипокренино. Но нам для этого нужен хороший адвокат и, конечно, поддержка ветеранов. Они должны выступать в суде так, чтобы Добрыдневу проняло! Тогда она примет решение в нашу пользу! — Не волнуйтесь, я организую античный хор старцев. Еврипид в Аиде содрогнется от зависти! — воскликнул Жарынин. — А я… А я… — встрепенулся Огуревич. — Прикажу на кухне, порции увеличат в два раза. — Лучше — в четыре, — посоветовал игровод. — А прекрасный адвокат у нас уже есть! — Кто же? — спросил Кеша. — Как кто? Вы! — Извините, но по условиям контракта я не имею права заниматься ничем, кроме дел фирмы «Дохман и Грохман». Если там узнают, что я по просьбе дедушки составлял исковое заявление, у меня будут неприятности… — А что же делать? Денег на адвоката у нас нет… — расстроился Аркадий Петрович. — Я дам своего адвоката. Бесплатно, — веско пообещал Меделянский. — Кого же? — Морекопова. — Ого! — воскликнул Кеша. — Это вам не заносчик Качуренко, Эмма — настоящий ас в гражданских делах. Что ж, господа, наши шансы растут. Допустим, Добрыднева отменяет акционирование Ипокренина. Где мы возьмем деньги? |