Онлайн книга «Небо падших»
|
– Хороший монолог? – Павел Николаевич допил донское игристое и посмотрел на часы. Поезд уже въезжал в новый день, и утренний свет, словно вода с лимонным соком, смешивался, с желтым светом ночников. – Неплохой, – уклончиво ответил я. – Обязательно вставь в повесть! – Не стоит… – Почему это? – Неправдоподобно. «Новый русский» не может произнести такой монолог. По определению… – Но я ведь произнес! – опешил он. – Не надо путать литературу с жизнью. В прозе главное – логика характера… А тут нате вам – Экзюпери… Думаю, не стоит вставлять. – А ты не думай. Музыку, знаешь, кто заказывает? – Ну, если ты так ставишь вопрос… – Именно так. На чем я остановился? – На затяжном полете. …Приземлившись, мы с Генкой, прежде чем порулить в отель на арендованном «фордике», зашли к толстому, как бочка, Брайену, хозяину аэроклуба, и расплатились. Брайен когда-то был асом, но потом на нервной почве у него что-то случилось с обменом веществ – и его разнесло. Он обещал мне организовать прыжки с парашютом, и я на своем неандертальском английском поинтересовался, как обстоят с этим дела. Брайен стал подробно объяснять. Но гораздо больше информации мне удалось почерпнуть из его мимики и жестов, чем из рычащей скороговорки. Впрочем, я и сам уже знал, что прыгнуть в Штатах с парашютом не так-то просто. Во-первых, у нас с Катькой не было специальной страховки. Они же там, прежде чем на унитаз сесть, страхуются на всякий случай! Во-вторых, в Америке очень трудно отыскать удобное и безопасное место, особенно на Южном побережье, где сетка воздушных эшелонов и коридоров на карте выглядит как густая, почти без просветов паутина. Кроме тысяч магистральных лайнеров, американское небо наполняют миллионы частных самолетиков. Тарахтя пропеллерами, они несут своих хозяев на уик-энды, деловые встречи, к любовницам в соседние городишки, на рыбалку, а то и просто на работу и обратно. Иногда они падают. Помнишь соплячку Саманту Смит, которая написала письма про мир-дружбу Рейгану и Андропову? Вот, разбилась вместе с отцом. Но все равно летают, как пеликаны. – Impossible! – закончил объяснения Брайен. – Double price! – пообещал я. – О. К! – кивнул хитрый американский боров. Мы с Геной сели в «фордик» и порулили к отелю. По сторонам тянулись аккуратные домики, такие на вид хрупкие, что казалось, целую улицу можно было снести вместе с пыльными пальмами одним броском городошной биты. – Очень хочешь прыгнуть именно в Америке? – спросил после долгого молчания Гена. – Очень! – С Катериной? – Ага! – Ну-ну! – кивнул он с пониманием. – А ты с Оленькой не хочешь? – Нет… – вздохнул Аристов. После неудачного катапультирования во время тренировочного полета Аристову пришлось перейти на преподавательскую работу. Его межпозвоночные диски, должно быть, напоминают теперь расплющенные пятаки, которые в детстве мы бросали на трамвайные рельсы. Врачи так и сказали: «Можете, конечно, Геннадий Сергеевич, прыгать, но сначала купите себе инвалидную коляску!» Так что на боль в спине он Галине Дорофеевне не зря жаловался. Когда мы подъезжали к отелю, Гена глянул вверх и насторожился: – Что-то мне эти морды совсем не нравятся! Из окон наших номеров нам призывно махал руками весь отряд спасателей. Едва мы переступили порог, самые худшие подозрения подтвердились. Дверь между люксами была распахнута – и на всем шестикомнатном пространстве буйствовала полномасштабная отечественная пьянка. – Это я догадалась! – радостно сообщила Оленька.– Я взяла ключ у портье… – Ну и дура! – похвалил Гена. Номера были похожи на раздевалку сборной по футболу, одержавшей сокрушительную победу: одежда валялась вперемежку с пустыми бутылками. Двое спасателей спали беспробудным сном. Кто-то ревел под гитару: Первым делом мы испортим самолеты! Ну а девушек? А девушек потом! Несколько мужиков азартно листали Оленькину книжку про бинарные оппозиции. Они играли. Суть игры заключалась в том, чтобы загадать номер страницы, строку и слово. Проигравший становился в жертвенную позу и получал ровно столько сокрушительных пинков, на сколько букв его слово оказывалось короче того, что загадал победитель. – Но она сказала, у тебя праздник! – зашептала готовая расплакаться Оленька. – Какой, к чертям, праздник! – Кто сказала? – поинтересовался я. – Ка-атя… – Ясно. В этот момент появилась одетая в одну длинную майку Катерина. Она сидела верхом на Коляныче, напоминавшем битюга, которому хозяин из озорства вставил золотые лошадиные зубы. – Внимание! – звонко крикнула Катька.– Внимание! Сегодня исполнилось ровно пять лет с того исторического момента, когда величайшему летчику всех времен и народов Геннадию Сергеевичу Аристову было присвоено звание Героя России с вручением золотой звезды и ордена Ленина! Ура!! – Гип-гип-ура! – грянули спасатели так, что чуткие гидролокаторы на военно-морской базе в Гуантанамо определенно зашкалило. – Неужели пять лет? – хмуро удивился Гена, загибая пальцы.– В самом деле… Но «Ленина» тогда уже не вручали… – …С вручением ордена Академика Сахарова восьмой степени! – ничуть не смутилась Катерина. Меня всегда поражало, что в нужный момент она оказывалась обладательницей самой неожиданной информации. – До дна! – Коляныч поднес Гене пивной бокал, до краев наполненный виски. – Я не пью! – отрезал Гена. И это была правда. На днях исполнялся другой юбилей – год с тех пор, как он по настоянию врачей исключил из пищевого рациона все виды и подвиды спиртного. С этим, я думаю, и связан был бурный роман с Оленькой, не укладывавшийся ни в какие его сексуальные навыки и жизненные принципы. – Мужик ты или не мужик? – применил Коляныч совсем уж запрещенный прием. – Ольга, – спросила Катька, поигрывая редкими прядями на голове командира спасателей, – мужик Гена или не мужик? – Я не знаю,– растерялась будущая искусствоведка. Спасатели дружно и обидно захохотали. – Ему нельзя! – попробовал вступиться я. – Мне тоже было нельзя, – сообщил Коляныч. – Я дал врачу сто долларов – теперь можно! – Смешно сказал. – Гена побагровел, вырвал из рук искусителя бокал и выпил одним духом, не поморщившись. – Ура! – завопила Катерина и, взяв у Аристова опустевший бокал, вылила оставшиеся капли на голову Колянычу. Потом она пришпорила розовыми пяточками своего пьяного скакуна, и тот, протяжно заржав, унес ее в соседний номер. |