Онлайн книга «Парижская любовь Кости Гуманкова»
|
– Ну что ж, начнем знакомиться? – радостно выпростав зубы, спросил Друг Народов и выжидающе глянул на рукспецтургруппы, а тот, помедлив для солидности, разрешающе кивнул головой, как лауреат-вокалист кивает нависшему над клавиатурой концертмейстеру. – Я буду читать список,– объяснил Друг Народов.– А вы будете откликаться. Договорились? Войцеховский Николай Иванович, летчик-космонавт… Никто не отозвался, а товарищ Буров, нацепивший очки, чтобы следить за перекличкой по личному списку, раздраженно поглядел на заместителя поверх оправы. – К сожалению,– спохватился Друг Народов,– товарищ Войцеховский… Одним словом, вопрос, полетит ли он с нами в Париж или без нас в космос, решается… Он в дублирующем составе… Поэтому… Следующий– Дудников Борис Захарович… Встал толстенький, молодящийся дядя с ухоженной лысиной, одетый в лайковый пиджак и украшенный ярким шейным платком. Всем видом он так напоминал творческого работника, что я сразу догадался: из торговли. Так и оказалось – заместитель начальника Кожгалантерейторга. – В случае чего мы вас за космонавта выдадим! – хохотнул Друг Народов, но, не найдя отзыва на лице товарища Бурова, осекся. А я записал в блокноте: 4. Торгонавт. – Епифанов Михаил Донатович,– продолжил Друг Народов.– Заведующий кафедрой философии. Профессор. На эту фамилию откликнулся седоволосый субъект в реликтовых круглых очках, академически залоснившемся костюме и даже с авторучкой в нагрудном кармане пиджака. – Учтите,– предупредил его товарищ Буров.– В случае дискуссий вы как специалист по истмату… – Диамату,– вежливо поправил профессор. – Не имеет значения. Как специалист – вы наш главный боец! – Не подведу! – с какой-то непонятной для философа готовностью отозвался Донатыч. 5. Диаматыч,– записал я. – Муравина Алла Сергеевна. Вычислительный центр «Алгоритм». Инженер-программист,– объявил Друг Народов. Поднялась блондинка, торопившаяся в детский сад или школу, и оказалась весьма стройной. – Это я,– сказала она. – Мы видим,– одобряюще кивнул товарищ Буров.– Языком владеете? – Немного… – Будете в активе руководства. – А что это значит? – Вам объяснят. Садитесь. 6. Алла с Филиала – пометил я в блокноте и подумал, что женобес Пековский не случайно хотел прокатиться в Париж вместе с этой симпатичной блондинкой, более того – в последнее время он постоянно пропадает на Филиале якобы в связи с острой производственной необходимостью. Теперь все встает на свои места. К тому же гражданка Муравина – мать-одиночка, а Пековский смолоду специализируется на брошенках: никаких ревнивых недоразумений и слезы благодарности по утрам. – Мазуркин Анатолий Степанович, рабочий Нижне-Тагильского трубопрокатного комбината, кавалер ордена Трудового Красного Знамени,– прочитал Друг Народов. – Тут! – вскочил маленький жилистый мужичок с огромным кадыком, норовившим все время уползти и спрятаться за огромный галстучный узел. – Вот и гегемон у нас появился! – улыбнулся заячьими зубами Друг Народов. – Как с планом? – с государственной заботой поинтересовался рукспецтургруппы. – А куда на хрен он денется? – ответил гегемон прокуренным голосом. 7. Гегемон Толя,– тут же записал я. – А еще? – спросил товарищ Буров.– Кто у нас еще из основных категорий? – Еще у нас колхозное крестьянство представлено! – сообщил замрукспецтургруппы.– Паршина Мария Макаровна, бригадир доярок колхоза «Калужская заря». Еще не приехала. Председатель пока не отпускает– коров доить некому… Я поразмышлял и решил отсутствующей бригадирше дать условное имя: 8. Пейзанка. – А теперь у нас пошла творческая интеллигенция,– сообщил Друг Народов.– Кирилл Сварщиков, поэт, лауреат премий имени Элиота Йельского университета и имени Василия Каменского Астраханского обкома комсомола. – Приветик! Поэт встал и раскланялся с добродушием своевременно похмелившегося человека. Одет он был в ярко-желтую замшевую куртку, но воротник и плечи по причине длинных жирных волос выглядели словно кожаные. Между прочим, про этого парня я слыхал. Он входил в группу поэтов-метеористов, которые объявили: все предыдущие поколения просто входили в литературу, а они ворвались в нее что ваши метеоры. 9. Поэт-метеорист,– зафиксировал я. – Учтите, главное за границей – дисциплина! – предупредил товарищ Буров, недоверчиво оглядывая Поэта-метеориста. – Мне уже говорили! – отозвался тот довольно независимо. – И наконец – Филонов Борис Иванович, специальный корреспондент газеты «Трудовое знамя»!– объявил Друг Народов голосом конферансье, старающегося замять какую-то накладку в представлении. Это был бородатый плечистый молодой человек в джинсах, штормовке и с фоторепортерским коробом через плечо. Он встал и шутливо поклонился на все четыре стороны, как боксер на ринге. – В каком отделе работаете? – смерив его взглядом, спросил товарищ Буров. – В отделе коммунистического воспитания. – Понятно… – кивнул наш руководитель, взглядом осуждая цепочку на шее спецкора (10. Спецкор,– успел записать я.) – Будете, товарищ Филонов, в активе руководства! Пропагандистом. – Лучше контрпропагандистом! – подсказал Спецкор. – Не возражаю. Поможете составить отчет о поездке. – Запросто! Мне все равно в конторе отписываться… – Товарищи! – вдруг воззвал рукспецтургруппы, медленно вставая, и я понял, что начинается тронная речь.– Каждый советский человек, выезжающий за рубеж,– это полпред нашего советского образа жизни… Пока он нудил о пропагандистском значении предстоящей поездки и о взглядах всего прогрессивного человечества, обращенных на нас, я поймал себя на мысли, что – хоть убей – не могу вот так, с ходу определить, кто из собравшихся в комнате стукач, а кто собирается соскочить. Любого можно было заподозрить как в том, так и в другом. За исключением, пожалуй, Аллы с Филиала. – … так что прежде всего мы едем в Париж работать! – закончил товарищ Буров, пристукнув ладонью по столу.– Вопросы есть? – А я? – спросил я. – А вы разве в списке? – Нет. – Откуда вы? – Из ВЦ «Алгоритм»… Вместо Пековского… – Так вы же не успели оформить документы… – Успел… – М-да,– буркнул товарищ Буров, нехорошо глянув на своего заместителя, а потом конфузно на Пипу Суринамскую, которая, в свою очередь, с таким гневным интересом углубилась в разноцветный «Огонек», словно нашла там антисоветчину. |