Книга Дорога к дому, страница 105 – Сандра Браун

– Шрам болит?

– Иногда напоминает мне о своем присутствии. Но не очень часто. – Скай лукаво улыбнулся. – И совсем перестает болеть, если его погладить.

– А если его поцеловать?

Не дожидаясь ответа, Берри спустилась ниже, легонько провела кончиками пальцев по шраму, потом от колена к мошонке, а потом повторила этот путь губами, покрывая тело Ская легкими поцелуями. Он нежно дотронулся рукой до ее волос. Скай не собирался удерживать Берри, просто это было очень здорово – знать, что его израненное тело не вызывает у нее отвращения.

А губы Берри между тем переместились на его возбужденную плоть. И когда она взяла в рот головку его члена, все тело Ская запело.

– О боже! – он запустил руку в волосы Берри и потянул наверх. – Остановись, девочка!

Он легонько тянул ее за волосы вверх, пока снова не оказался с ней нос к носу. На лице Берри застыло растерянное выражение. Кажется, поведение Ская немного ее задело.

Скай провел пальцем по ее губам.

– Я очень хочу, чтобы ты сделала это, видит бог. Это чертовски приятно, и через пять минут я наверняка крепко пожалею, что тебя остановил. Но ты должна знать кое-что.

– Что же? – смущенно спросила Берри.

– Я никуда отсюда не уеду.

– Что? – Берри явно ничего не понимала.

– Я не уеду из Меррита. Я приехал сюда, чтобы остаться. Многие удивляются, почему я здесь поселился. Про меня говорят, что мне не хватает честолюбия, раз я готов похоронить себя в этой дыре. Может быть, в какой-то степени они правы. Но главная истина в том, что, когда я оставил армию, я чувствовал себя смертельно усталым от вида крови и смерти, я устал смотреть, как люди умирают, и умирают в жестоких муках. Я хотел стать полицейским, я мечтал об этом всю мою жизнь, но меня не привлекала работа в большом городе, где жестокость встречается каждый день.

– Жестокость может проявиться везде, – сказала Берри, имея в виду Старкса.

– Да, но не как обыденное повседневное явление. Последние несколько дней стали исключением. А моя обычная работа состоит в том, чтобы поддерживать закон и порядок. Я делаю доброе дело. Конечно, мне приходится сажать нарушителей в тюрьму. Приходится врываться в наркопритоны. И иногда в результате этих рейдов бывают жертвы. Но мне не приходилось убивать женщину только из-за того, что иначе она убьет меня. Не приходилось взрывать парня, который еще слишком молод, чтобы бриться.

– Но это была…

– Война. На другом конце света. Я понимаю это. Но почитай газеты, Берри. Послушай новости. Я хочу быть там, где меньше шансов, что придется кого-то убивать. Я, может быть, – может быть – подумаю о том, чтобы выставить свою кандидатуру на выборах, когда Драммонд уйдет в отставку. Но пост шерифа – самый высокий пост, который я готов занять. Я не хочу, чтобы ты приняла наши отношения близко к сердцу, а потом обнаружила, что я вовсе не такой, каким тебе показался, и не такой, каким ты хотела бы меня видеть.

Берри улыбнулась, но улыбка ее не была насмешливой.

– Как забавно, – сказала она.

– Мне так почему-то не кажется.

– Нет, действительно забавно. Вчера вечером мне практически то же самое сказал Додж.

– Боже правый, я начинаю говорить, как Додж?!

Берри повернулась к нему и пристроилась поудобнее.

– Они с мамой провели прошлую ночь вместе, – почти шепотом сообщила Берри.

– Думаю, не в первый раз.

– Он – мой отец.

– И как давно ты это знаешь?

Берри удивленно посмотрела на Ская.

– Так ты знал?

– Догадался.

– Но как?

– То, как он смотрит на твою мать, на тебя, не соответствует его образу в целом. Всех остальных на этой планете Додж с трудом переносит. Но вы с Кэролайн ему небезразличны. И это бросается в глаза. Было не так уж сложно выяснить причину.

Берри пересказала Скаю историю, рассказанную ей Доджем накануне вечером.

– Мне жаль Доджа, – закончив, сказала она. – Он совершил чудовищную ошибку. Но ведь он расплачивался за нее целых тридцать лет. Слишком долгое наказание за один проступок. И мне жаль маму. Додж был любовью всей ее жизни. А жить пришлось без него.

– А как насчет тебя?

– Что насчет меня?

– Додж уехал. Кэролайн отпустила его. И ты простила их за выбор, который они сделали?

– Да. Они оба были правы и не правы одновременно.

– Хм-м…

Приподнявшись на локте, Берри заглянула Скаю в лицо.

– Это было весьма красноречиво. Так что ты хотел сказать?

– Вы с Доджем очень похожи.

– Оба с плоской грудью.

Скай улыбнулся, но не позволил себя отвлечь.

– Конечно, я подумал не об этом.

– Тогда ты подумал о том, что мы с ним оба – хорошие манипуляторы? Что я вслед за своим отцом использовала неэтичные методы профессионального роста, которого готова была добиться любой ценой?

– Я хотел сказать, – стараясь не обращать внимания на провокации Берри, произнес Скай, – что вы оба готовы простить кого угодно, но только не себя самих.

Берри внимательно посмотрела ему в глаза, обдумывая сказанное.

– Возможно. И поэтому мне кажется, что я никогда не прощу себя за то, что сделал со своими жертвами Орен.

– Ты не должна винить себя в том, что он спятил. Когда кто-то слетает с катушек, то потом, когда начинаешь изучать его дело, удивляешься чаще всего только одному – и как это не случилось с ним раньше. В том, что произошло, нет твоей вины.

– Я рада, что ты так считаешь.

– Это не просто разговор в постели после секса, Берри. Я действительно так думаю. Все ваши дела в «Делрэй» и то, что ты вменяешь себе в вину, не идет ни в какое сравнение с преступлениями Старкса. Кстати, какова политика компании в отношении работы, сделанной сотрудником, в случае если он покидает компанию?

– Все, что он сделал, остается «Делрэй», – тихо сказала Берри.

– А когда ушла Салли, она забрала свою работу?

– Я понимаю, куда ты клонишь. И все равно то, что я сделала, было нечестным. Сами мои мотивы были непорядочными.

– Ну хорошо, возможно, амбиции взяли над тобой верх. И ты немного смухлевала. Кое в чем повела себя неэтично. Но, как сказал Додж, забудь об этом. Отпусти свои воспоминания. Не позволяй им сожрать тебя заживо.

– Я не умею себя прощать.

– Этому можно научиться.

– Правда? – с недоверием спросила Берри.

– Да. Но тренироваться придется каждый день.

Берри коснулась его щеки.