Книга Выйти замуж любой ценой, страница 24 – Татьяна Полякова

В этот момент мы как раз свернули к старому рынку, здание с подсвеченной башенкой было видно очень хорошо. Протасов вновь свернул и принялся плутать по переулкам, пока мы не оказались на подозрительного вида пустыре. С одной стороны узкоколейка, ведущая к заводским корпусам, которые успели по большей части превратиться в развалины, с другой – покосившиеся заборы и строение, чье назначение определению не поддавалось, с надписью краской на фасаде «продается». Фонарей здесь не было, оттого царила темнота, хотя небо на востоке уже серело. Протасов выключил фары, встав почти вплотную к ближайшему забору.

– Я же говорил, нам везет, – широко улыбнулся он, но не убедил.

С моей точки зрения… впрочем, у меня уже не было сил спорить с этим типом. Он достал из бардачка два пакетика с бахилами, один протянул мне, а второй вскрыл и натянул бахилы на свои кроссовки. Вновь полез в бардачок, на сей раз в руках его оказались резиновые перчатки. Приготовления вызвали легкий трепет.

– Ты случаем не маньяк? – нахмурилась я.

– Нашла время болтать глупости. Сиди здесь, а я иду на разведку. Если что, сматывайся.

Последнюю фразу он мог и не произносить, а то я без него не знаю, что мне делать. Протасов вышел из машины и замер возле забора. Чем он там занят, я видеть не могла, да и не хотела, если честно. Но треск услышала, не скажу, что звук был громкий, но характерный, обычно с таким треском ломается гнилая доска, если на нее ненароком наступишь.

«Этот чокнутый забор ломает», – подумала я с внезапным безразличием и глаза закрыла, чтоб не видеть мир, в котором бедной девушке, чтобы удачно выйти замуж, надо терпеть все эти ужасы. Слово «ужасы» послужило сигналом, я тут же вспомнила, что находится в багажнике, и выпорхнула из машины, точно ласточка. Протасова видно не было, зато две доски в заборе были раздвинуты в стороны, образуя дыру. Совсем лишившись мозгов от перенесенных напастей, я сунула туда голову.

Когда-то это был огород. Слева вырисовывались остатки теплицы, впереди несколько деревьев и дом. Одноэтажный. Огонь не горит… Между деревьев мелькнул силуэт Протасова, или у меня глюки? Я с беспокойством обернулась, ожидая от судьбы очередных пакостей. Машина на своем месте, по соседству никого. А главное, все тихо. Я прошлась вдоль забора, задрав голову и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Вроде бы слева еще два дома. Что б такое Господу пообещать, чтобы это поскорее закончилось. Внезапно возле дыры в заборе материализовался Протасов, и я бросилась туда со всех ног. Когда я оказалась возле машины, он уже открыл багажник.

– Все в порядке, – зашептал торопливо, чувствовалось, что он пребывает в сильнейшем волнении, говоря попросту, трясло его не меньше, чем меня. – В доме никого. Дверь, которая в сад выходит, я открыл. Поможешь? – с надеждой спросил он.

– Я не могу, честно, – покачала я головой, стараясь не смотреть в сторону багажника.

– «Дышала ночь восторгом сладострастья…» – забормотал он и с трудом взвалил себе груз на плечи.

Я все-таки забежала вперед, чтобы придержать доски. Платон Сергеевич протиснулся в дыру, а я вернулась в машину. Минуты тянулись изнуряюще медленно, я следила за большой стрелкой на часах, мысленно ее подталкивая. Пять минут, десять…

Наконец, появился Протасов, с ковром в руке, рулон теперь был сложен пополам, он попытался пристроить доски забора на место, а еще через минуту оказался рядом со мной, перед этим забросив ковер в багажник. Достал из внутреннего кармана ветровки металлическую фляжку, сделал пару глотков и выдохнул с резким «хо».

– Мы в святое место собираемся, – косясь на фляжку, сказала я.

– Без глотка коньяка я запросто мог лишиться сознания.

– Тогда и мне дай, – протянула я руку.

Коньяк обжег горло, я закашлялась, Протасов забрал из моих рук фляжку и сказал:

– С коньяком ты не дружишь, что скорее хорошо. Не хватало мне только жены-алкоголички.

– Ты правда на мне женишься? – нахмурилась я.

– Я же обещал. Хотя твой вклад в общее дело пока незначительный.

Он стянул перчатки и бахилы и сунул мне их в руки, предлагая самой придумать, что с ними делать. Я так и держала их в руках, пока он разворачивался и спешно покидал пустырь. Приметив урну возле магазина на ближайшей улице, я попросила остановиться и выбросила вещдоки.

– Похвальное стремление к чистоте, – кивнул Протасов, когда я вернулась, и добавил серьезно: – На двери английский замок, ключи я оставил в сумочке.

– Если верить детективам, они сразу сообразят, что убийство произошло в другом месте.

– Ну вот, – вздохнул Протасов. – Зачем мечту убила? – и добавил, вроде бы размышляя вслух: – Главное, что ее найдут… начнется следствие, и умные головы зададутся вопросом: кому могла помешать домработница Ольги?

– И что нам с того? – спросила я.

– Ты же сама меня убеждала – убийства связаны. Вот и пусть ищут. Мы тоже сидеть без дела не будем, кстати, теперь и Рите позвонить можно.

– В четыре утра?

Протасов взглянул на меня и предложил исключительно ласково:

– Подремли немного. Путь не близкий.

Монастырь встретил нас колокольным звоном и толпой возле главного входа. Мы с трудом нашли место для парковки и присоединились к паломникам. Протасов вертел головой со скучающим видом, а меня потянуло в храм. Во-первых, в грехах покаяться, во-вторых, попросить у господа удачи в любовных делах.

– Постарайся быть на виду, – напомнил Протасов, я в ответ лишь хмыкнула.

Мне что, заголосить на весь храм, чтоб внимание на себя обратить? В этой толчее все заняты лишь собой. Некстати возникла малоутешительная мысль, что господу мы со своими просьбами изрядно надоели, и он пустил все на самотек. Однако мне удалось привлечь внимание проходившего мимо священнослужителя, я честно сообщила, что мечтаю выйти замуж и попросила совета, к кому следует обратиться по этому поводу с гарантированным успехом. Священнослужитель был молод, румян и словоохотлив, что явилось безусловным везением. Потратив минут десять, он смог вполне доходчиво растолковать, как приблизить долгожданное событие, ввернул что-то о радостях материнства (вот уж что меня в настоящий момент совсем не интересовало) и растворился в толпе, оставив в душе надежду на близкую удачу.

Рядом возник Протасов, все это время томящийся в сторонке, а я бросилась покупать самые большие свечи, и самые дорогие, само собой. Когда речь идет о личном счастье, глупо мелочиться.

– Вижу, ты серьезно настроена выйти замуж, – заметил Протасов, насмешки в голосе вроде не наблюдалось, но я все равно заподозрила, что издевается.

– Разумеется, – кивнула я.

– А единственное требование к жениху – солидный счет в банке?

– Не буду возражать, если при этом он будет душкой, но чувствую, что это из области несбыточного. Богатые женихи, как правило, прохвосты, зануды и жуткие жмоты.