Книга Ключи от седьмого неба, страница 47 – Валентина Андреева

Наталья все время порывалась что-то спросить, но сама себя осекала. Наконец не выдержала и заговорила. Начала издалека: о том, какой хороший человек Надежда. Перечислив многочисленные достоинства женщины, позволила себе удивиться наличию в ее добрейшей душе темных пятен. И, не дав Надежде опомниться, строго поинтересовалась, кого и за что Надежда собиралась задушить молотком, после чего закопать на дне водоема, чтобы спрятать концы в воду.

Нижняя челюсть Надежды уехала вниз, она беспомощно хлопала глазами, тщетно пытаясь осмыслить услышанное. Пришлось подключиться мне. Для начала я оправдалась: мы совсем не собирались подслушивать ее разговор с Юрием Васильевичем в комнате Зинаиды. Просто гуляли себе по второму этажу, потому как надоело гулять в других местах.

Надежда призадумалась, опираясь на швабру, а потом вдруг взорвалась таким хохотом, что уже наши с Наташкой нижние челюсти уехали вниз. Ненадолго. Смех был таким заразительным, что мы с подругой вынужденно присоединились. Начали неуверенно — с кривых улыбок, но буквально через минуту уже не могли сдержать слез от смеха.

Казалось, это безумие никогда не кончится. На счастье, в дверях возник Константин. Хохот сразу оборвался. И не потому, что из-за беглеца выглядывал сердитый Дмитрий Николаевич. Просто правая рука Костика была загипсована и с помощью бинта покоилась в подвешенном состоянии. Небольшой крен (легкая скособоченность) влево свидетельствовал о травме ноги или бедра. Белый костюм жениха перестал быть таковым и более соответствовал маскировочной форме одежды, не лишенной элегантности. В меру ободранная физиономия (результат инстинктивной защиты главного актерского «реквизита» при падении) молодого человека выражала мучительное страдание. Страшное дело для актера потерять лицо.

— С возвращением… — промямлила я, не найдя более подходящих случаю слов. Бередить свежую рану Костика наводящим вопросом «Что случилось?» сочла неудобным.

— Издеваешься? — прошепелявил он, рождая в душах догадку о безвозвратной потере нескольких зубов.

Вопрос дался ему с трудом и болью. Переполненная сочувствием Наташка участливо предложила ему заткнуться до лучших времен — когда привыкнет к зубным протезам.

— Да он и так молчит. Даже в травмпункте не могли вытянуть из него ни слова. Только стонал и рычал от боли. Хотя ничего страшного. Зубы целы. Константин только язык прикусил, — мрачно сообщил Дмитрий Николаевич. — Ну и в дополнение руку сломал. О дерево — дуб называется. Ну что вы так на меня смотрите? Не я был этим деревом. Парня удачно машиной сбило.

— Автостоп! — ахнула я.

— Какой «автостоп»? Водитель скрылся. Место Константину уступите.

Мы с Наташкой с готовностью вскочили. Я с койки, она с кресла. И встали по стойке «смирно» напротив друг друга. Однако считать путь свободным было нельзя: его перекрывала Надежда во всеоружии — с ведром и шваброй. С трудом удалось сдвинуть ее с места. При этом она нервно бормотала, что из этого проклятого богом дома путь только один — на небо.

Напрасно Димка уговаривал Костика перешагнуть порог. Парализованный словами Надежды, он и не думал двигаться с места, только слегка покачивался под легкими направляющими тычками господина Ефимова.

— Обалдел парень! — всплеснула руками Наташка. — Не бей его, Ефимов, тут нужно не физическое, а психическое воздействие. Ща мигом воздействуем, не зря же Надежду отодвигали. Где ты его подобрал?

— Почти на проселочной дороге. За придорожной канавой от дуба оторвал.

— Он собирался ехать автостопом, — влезла я. — Увидел приближающуюся машину, проголосовал. Машина замедлила ход. Вроде как с намерением остановиться. Представляю, как Костик обворожительно улыбался. От радости и признательности. А потом тачка резко рванула вперед. Наезд не был случайным. Костика спасла хорошая реакция, он успел развернуться боком и в таком ракурсе от толчка улетел к дубу. Дерево послужило естественным тормозом.

Константина затрясло. Теперь и мои слова его ужаснули. Шатаясь, он переступил порог и с помощью Дмитрия Николаевича добрался до кресла, где со стоном невероятным образом и скрючился.

— Ему бы прилечь, — с запозданием заметил Димка и тоскливо взглянул на кровать. Похоже, она становится предметом общего пользования.

В знак протеста Костик отчаянно зарычал.

— Не надо его трогать! — испугалась я. — Еще укусит. Посмотрите, как ему… хорошо.

Мое утверждение на поверку выглядело сомнительным. Вряд ли Костику было хорошо до такой степени, что физиономия казалась значительно белее костюма. Словно ее умыли «Ванишем». А посему я внесла предложение сделать Костику инъекцию снотворного препарата. Он и успокоится.

— Кончился мой золотой запас! — с досадой крякнул Димка. — Весь на Джульетту ушел.

— А вы у нее таблеточку попросите, — высунулась на передний план пришедшая в себя Надежда.

— Да нет у нее никаких таблеточек.

— Да как же нету-то? — вежливо возмутилась Надежда. — При мне позавчера вечером Юрию Васильевичу из своей пачки выделяла. С трудом, плохо ей было. Но он пристал, как репей. Бессонница у него. Джульетта еще шепотом спросила, мол, пару штук тебе хватит? Шепотом, потому что меня не хотела будить. А я и не спала, только еще собиралась заснуть. К вам дед со своей просьбой подойти не рискнул, сказал, и так человек свое лекарство расходует, а оно не бесплатное. Да бессонница и не болезнь какая-нибудь. К Джульетте же по-свойски наведался, надеялся, не все выпила, чем Дмитрий Николаевич пичкал.

Я насторожилась.

— И как дедуле спалось после таблеточки?

— Да вчера утром позже всех встал, сказал, преотлично выспался.

Наташка поняла меня без слов. Я просто выразительно на нее посмотрела. И ничего, что искоса. Хоть и поморщилась, зато оперативно среагировала. Сославшись на нервное обезвоживание, отправилась утолить жажду с обещанием непременно вернуться.

Отсутствовала недолго, вернулась с каменным лицом. Пока ее не было, мы с Димкой успели наговорить друг другу массу полезных сведений, касающихся взаимного несовершенства. Надежде и Костику они были не очень интересны. Костик, вопреки прогнозам хирурга Ефимова, уснул в кресле (я же говорила, что ему хорошо), а женщина заскучала. В свою очередь, ощутив сухость во рту, выразила желание срочно почаевничать. Нас с собой не пригласила. Они с Натальей столкнулись на входе-выходе из комнаты и долго не могли разойтись, чему в большей степени способствовали пластиковое ведро и швабра. Это увлекательное зрелище отвлекло нас с Димкой от претензионного урегулирования спора на тему, кто из нас с ним хуже и дурнее. Главное, последнее слово осталось за мной. Я и в самом деле убеждена: крайне непорядочно покидать больную жену, не сообщив ей о причине и целях своего временного отсутствия. Даже если за мужем неожиданно заехали очень спешащие господа из прокуратуры с предложением прокатиться в морг. Дмитрий Николаевич взял на себя смелость самоуверенно решить за меня вопрос: желаю ли я составить ему компанию для посещения морга или предпочту сделать это другим разом и в другое место.