Онлайн книга «Лилии распускаются в полночь»
|
С Никой же творилось что-то из ряда вон выходящее. Она принялась рыдать, не стесняясь семьи и посторонних людей. Причем с привываниями и причитаниями, словно любимого мужа хоронила. Или детей. Юлия сидела рядом с ней и потому начала гладить девушку по голове. Потом вдруг покраснела, решив, наверно, что это неприлично для едва знакомых людей, и руку убрала, опустив глаза низко-низко, в пол. Богдана и Варвара иногда отрывали глаза от тарелок, чтобы направить их на сестру, но тут же возвращали назад. Что и говорить, их не сильно озаботила смерть какой-то там женщины. Они и во время речи директора круиза продолжали медленно, чинно есть, держа, само собой разумеется, спины настолько ровно, точно они были сотворены из стального бруса, а не из плоти и крови. Совсем неожиданно для себя я задумалась над тем, как помочь Веронике (что это со мной?), и только успела дойти мысленно до умерщвления старших сестер путем подбрасывания в их суп ржавых гвоздей, как помощь пришла с другой стороны: через весь зал к нам ринулся невысокий матрос, замер возле Вероники и прижал ее голову к своей груди. Вернее, к животу, так как девушка сидела, а он остался стоять. Приглядевшись, я поняла, что мужчина был корейцем. Или другим каким азиатом, я в них не особенно разбираюсь. Юлька оторвалась-таки от созерцания своих коленей и удивленно приоткрыла рот. Богдана изобразила на лице выражение крайней брезгливости, Варвара шепнула: «Идем!», и они спокойно удалились. Кореец успокаивал Веронику на чистейшем русском языке – очевидно, родился в наших краях. Образцова, проводив глазами бывших сотрапезниц, вопросительно приподняла брови, мол, может, и нам уйти, чтобы не мешать? Я отрицательно покачала головой. Во-первых, я ждала пирожных, во-вторых, тут и так очень много народа, человек пятьдесят. Наш уход интимную обстановку не создаст. Максим перегнулся через спинку стула и тихо проговорил что-то Юльке. Она кивнула. Съев пирожные, мы отправились в каюту. Кстати, матрос удалился еще раньше, его позвал капитан. Так что Веронику провожать до номера пришлось нам с подругой, сама она, как мне кажется, не дошла бы. Состояние бедной девушки было депрессивно-коматозным. Честно говоря, я уже начала задумываться, что это несколько странно. Может, из-за того, что все мои кумиры умерли еще задолго до моего рождения? И мне ее просто не понять? – Что тебе герой-любовник на ушко шептал? – устраиваясь на койке, томным голосом вопросила я. Юлька, подавив смешок, ответила: – Пригласил на свидание. После ужина в кинозале будут фильму давать. – Фильму? – заулыбалась я. – Порнографическую? – Ну как не стыдно! Все у тебя одно на уме! – Ну ладно, ладно… Какую-нибудь романтическую муть? И жили они долго и счастливо? – Именно, – кивнула довольная подружка. – Ну сходи, развлекись. Это дело хорошее. – Ты тоже сходи. – С кем? – удивилась я. – Это вокруг тебя тут женихи бегают. То один был, теперь вот второй нарисовался. Юлька покраснела, что дало мне право считать: я не ошиблась. Ведь она даже не переспросила, о ком я говорю. – А ты Громова пригласи. Крутого бизнесмена. Как давно он последний раз в кино был, интересно? – Пока его «Майбах» проходил мойку и чистку салона, он вальяжно ожидал завершения процесса в близлежащем кинотеатре. Образцова хихикнула: – Разве такой человек способен ждать? Боюсь, всю мойку-чистку проделывают его многочисленные слуги, пока он спит. В крайнем случае, это делают в автосервисе прямо при нем, пропуская его без очереди. – Очень может быть, – кивнула я серьезно. – Ну, так позови его в синема#. Вспомнив недавний эпизод, я решительно покачала головой. Наверно, что-то ужасное отразилось на моей физиономии, потому что Юлька с намеком на волнение спросила: – Что случилось? – Через силу я поведала ей историю про собаку. Почему-то слова давались с трудом. – Подожди, хочешь сказать, что собака сломала себе шею? – Или ей сломали. – Но кто? Он же стоял рядом с тобой. – Именно. Поэтому мне теперь рядом с ним неуютно. Я не могу постигнуть, как он это сделал. – Да с чего ты взяла, что он при делах? Может, он ни при чем. – Ой, он очень при чем! По самую макушку! Я это чувствую. Ты же знаешь, я хорошо разбираюсь в людях. У меня особое чутье. Оно меня редко подводит. Вот посмотрю на этого… Ефима Алексеича. Сразу неприятно так, даже противно. Не могу глядеть на него долго. Ушлый он какой-то. – Да, – поддержала меня подруга, – так говорила о смерти актрисы этой… Словно это праздник. Мол, выпьем, туристы, где же кружка… – Вот именно! Он с апломбом держится. Как будто уверен: что бы ни случилось, он всегда выкрутится. А вот капитан другой, это сразу видно. Он попроще. Тут Юлия Сергеевна как-то загадочно заулыбалась. – Да-да, он лучше. И на тебя поглядывает. Многозначительно. – Что? – прыснула я. – Да ну, брось. Мы улеглись поудобнее, зажгли бра, так как света, идущего из иллюминатора, было недостаточно, и занялись чтением. Через десять минут Юлька приподнялась на локтях и обратилась ко мне: – Знаешь что? Тебе не показалось! Он правда убил эту собаку! У меня аж книжка выпала из руки. По гладкому покрывалу скатилась на пол. Но я не стала поднимать – не до того было. – Поясни. Образцова была напугана. – Помнишь ту птицу? Она ведь рухнула тебе в ноги, когда он посмотрел на нее! – Что? – Ну да! Он сидел через три пустых стула, помнишь? Я еще отметила, что ты глазела на него, не отрываясь. И подумала, что ты влюбилась в этого господина. – Ничего подобного! – заорала я и швырнула в эту заразу подушкой, забыв сразу о начале разговора. – Я на него по иной причине, как ты скажешь, глазела! Он ненавидел этих выступающих так люто, так неистово, что я все время гадала, что творится у него в голове. Он обозвал их клоунами. – Так они и есть клоуны, что здесь особенного? – Нет, ты должна была видеть его лицо в тот момент! – Ладно, не об этом сейчас! – Юлия отмахнулась. – Эта птичка зависла прямо между вами. Он глянул – и она грохнулась ниц. – «И белое падет к ногам…» – Именно! Видишь совпадение? И чайка, и собака – рядом был один и тот же человек! Не ты же их убила? – Нет, что ты! Я не очень добра бываю к живым существам, но не до такой же степени! – Вот! – Так что ты хочешь сказать? Что он убивает их взглядом? Или одной силой мысли? Вот страсть! – Ты знаешь, я бы сама не поверила, если бы… Если… – Образцова запнулась и… заплакала. |