Книга Шахматы на раздевание, страница 49 – Дарья Калинина

– Нет, – слегка растерялась заведующая. – При чем тут это? Просто я хочу сказать, что среди пациентов нашего диспансера убийц быть не может.

Кира молча смотрела на нее, не мигая. И заведующая сдалась:

– Ну, хорошо, я помогу вам. Но я вас уверяю, вы только даром теряете время у нас.

– Это наше время, мы как-нибудь сами разберемся, на что его потратить.

– Все медицинские карточки пациентов Милюковой я передала другому врачу.

– А Антона? Кому вы его передали?

– Не понимаю, о каком Антоне вы все время говорите, – с досадой пожала плечами заведующая. – Как хотя бы его фамилия?

– Если бы мы это знали, то не явились бы к вам сюда, – отозвалась Кира с не меньшей досадой. – Нашли бы этого типчика самостоятельно.

– У нас много пациентов. И Антонов среди них немало. Будете проверять их всех?

– Уверена, этот молодой человек выделяется среди остальных. Иначе покойная Людочка не стала бы заниматься с ним индивидуально.

– Он убил двух своих жен.

– Если бы вы знали, сколько подобных пациентов прошло за это время через наш диспансер, – вздохнула врач.

– Но как такое возможно?

– Человека, которого судмедэксперты признали невменяемым, не могут просто отправить за решетку, как обычных убийц или насильников. Он ведь болен, а значит, не виноват в совершенном им преступлении.

Вот только родным и близким жертв такого преступника от этого не легче.

Но заведующую, судя по всему, этот вопрос мало волновал, или она предпочитала об этом не задумываться, а бойко чирикала дальше:

– Больного отправляют на лечение, которое проводится в специализированном заведении, разумеется, с решетками на окнах и с соблюдением прочих мер безопасности для предотвращения побега. Но держать больного там могут лишь до тех пор, пока в его состоянии не наметится положительный перелом.

– Другими словами, пока он не выздоровеет?

– Ну на полное выздоровление иногда уходят долгие годы или даже вся жизнь. Но если состояние больного позволяет, его переводят на домашний режим. После этого пациента ставят на учет в диспансере его района, и он должен минимум дважды в год проходить там обследование.

– И все?

– Если ухудшения не наступает, то все.

– Но Антон убил дважды!

– Бывает и такое, и даже довольно часто.

Подругам с трудом верилось в подобное, но ведь сидел же перед ними человек, который отвечал за это безобразие и даже находил его правильным.

– Неужели к вам никто не приходил из полиции? – все же спросила Кира.

– Насчет Людочки? Нет. Ее ведь убили возле дома, а не возле работы. По логике вещей, допрашивать надо было соседей.

И высказав свое мнение, заведующая продолжала уже ближе к теме:

– Все пациенты Милюковой сейчас переданы доктору Хасановой. Она работала у нас вместе с Милюковой, можно сказать, приятельствовала с ней. Возможно, вам повезет, и она вспомнит, о каком именно Антоне идет речь. Тем более что, как вы говорите, этот пациент был особенно дорог Милюковой.

Это был настоящий подарок. И Кира обрадованно воскликнула:

– Мы можем с ней побеседовать?

– Я отведу вас к ней, – устало вздохнула заведующая и, уже направившись к выходу, добавила: – Не думайте, что я совсем бесчувственная. Мне очень жаль Людочку, но я продолжаю утверждать, что вы ищете не там, где нужно.

С этим утверждением подруги предпочитали разобраться сами. Советы уважаемой заведующей им были для этого не нужны. Девушки были уверены, что дыма без огня не бывает. Если у мужа Людочки возникли подозрения насчет этого Антона, значит, что-то с парнем было не так. Вот только странно, если подозрения у мужа были и он поделился ими с полицией, то почему следователь, который вел это дело, даже не соизволил заглянуть к покойной женщине на работу?

Впрочем, это недоразумение очень быстро прояснила подругам та самая доктор Хасанова, которая значилась ближайшей приятельницей покойной.

– А Людочка помимо работы в нашем диспансере давала еще и консультации частного порядка, – не без зависти в голосе произнесла она. – Она и еще двое ее коллег открыли частный медицинский кабинет. Там Людочка и вела прием пациентов. И наиболее интересных своих пациентов из нашего диспансера она также приглашала к себе для более углубленной работы с ними.

– Наверное, только тех пациентов, которые были в состоянии оплатить дополнительные консультации?

– Нет, деньги для Людочки никогда не были главным стимулом. Она просто любила свою работу и стремилась делать ее хорошо. Людочка считала, что некоторым больным нужно дополнительное внимание, которое она и была готова оказывать им.

– Очень благородно. Но вот муж покойной считает, что один из этих дополнительных пациентов оказался настолько неблагодарным, что напал и убил своего врача.

– Я тоже на похоронах была и слышала там от него эту версию. Но разве полиция не разобралась в этой истории до конца?

– Убийца Людочки до сих пор не найден. Иначе мужу бы об этом сообщили.

– Ну что я могу вам сказать? Съездите сами в этот кабинет. Там вместе с Людочкой работали еще два врача и секретарша. Специального медицинского образования у нее не было, но для того, чтобы перекладывать бумажки, отвечать на звонки и вести запись пациентов, оно ведь и не нужно? Что касается фамилий пациентов, то Тамара Георгиевна должна будет вам в этом помочь. Если кто и знает про этого Антона, то только она. А вот я, к сожалению, понятия не имею, о каком именно Антоне идет речь. Среди карточек пациентов, которые мне передали, мужчин с таким именем около десятка. Я еще не со всеми из них познакомилась, так что прямо сейчас не могут вам назвать фамилию нужного вам Антона.

Хасановой явно не хотелось возиться самой, роясь в карточках пациентов и разбирая их истории, и она успешно спихнула эту работу на неизвестную пока что подругам Тамару Георгиевну. Что же, если та женщина окажется более толковой, подруги не против съездить еще в одно место, где покойная Людочка тоже работала, посмотреть, что там и как.

– И каким образом нам найти эту секретаршу?

– Сейчас я дам вам визитку, которую мне Людочка оставила еще в прошлом году, когда только-только открыла свой кабинет. Там есть все необходимые телефоны и координаты.

И врач с головой нырнула в ящик своего стола. Как успели заметить подруги, если на самой поверхности стола доктора царил образцовый порядок, то в ящиках бумажки, посуда, какие-то бланки, стержни для ручек и прочее барахло валялось в полнейшем хаосе. И к тому же бумажки были мятые, чашки покрыты густым черным налетом, бланки помяты, а многие стержни для ручек, как подозревали подруги, были пусты или засохли.

Такой беспорядок был подругам неприятен и непонятен. У них дома иной раз случалось, что оставались валяться на поверхностях ненужные вещи или даже скапливалась пыль в ожидании, пока ее вытрут. Зато внутри шкафов и на полках все вещи находились в организованном порядке. Во всяком случае, колготки вместе с чайными ложками у них точно не валялись.