Книга Калле Блюмквист и Расмус, страница 4 – Астрид Линдгрен

Андерс выплюнул сливовую косточку и громко прочёл:

Сегодня ночью при свете луны в крепости моих предков состоится пир горой. Ибо Алая роза будет праздновать освобождение из плена неверных Великого благородного Мумрика.

Предупреждаем: не мешайте нам!!!

Все ползучие гады из Белой розы будут беспощадно стёрты с лица земли.

Благородный Сикстен, вождь Алой розы

Внимание:

В 12 часов ночи в развалинах замка!

Андерс и Ева-Лотта, довольные, смотрели друг на друга и ехидно улыбались.

– Пошли, надо предупредить Калле, – сказал Андерс, засовывая послание в карман. – И запомни мои слова: наступает ночь длинных ножей.

«При свете луны» городок спал глубоко и безмятежно, не подозревая о наступлении ночи длинных ножей. Полицейский Бьёрк медленно прохаживался вдоль опустевших улиц и тоже ничего такого не подозревал. Кругом царила тишина. Единственное, что он слышал, – это свои собственные шаги по булыжной мостовой. Городок спал, утопая в лунном свете, и этот ясный свет хранил тайну о ночи длинных ножей. Но вокруг спящих домов и садов залегли глубокие тени. Будь полицейский Бьёрк повнимательнее, он непременно заметил бы, что в темноте что-то происходит, как кто-то крадётся и шепчется. Он услышал бы, как осторожно открылось окно в доме булочника Лисандера, и увидел бы, как оттуда вылезла Ева-Лотта и спустилась по приставной лестнице. А ещё он услышал бы, как Калле просвистел сигнал Белой розы за углом своего дома, и увидел бы, как Андерс промелькнул и скрылся в спасительной тени сиреневого куста.

Но полицейский Бьёрк устал: он хотел спать и мечтал лишь об одном – чтобы поскорее закончилось дежурство, потому и не понял, что это была ночь длинных ножей.

Бедные, ничего не подозревавшие родители Белых и Алых роз мирно спали в своих постелях. Никому из Роз и в голову бы не пришло поинтересоваться их мнением об этих ночных рейдах. Но Ева-Лотта на случай, если кто-нибудь обнаружит её исчезновение, всё же оставила записочку на своей подушке, вполне успокаивающую, на её взгляд. Вот что там было написано:

Привет! Не поднимайте шума!

Я просто ушла воевать и думаю, что скоро буду дома.

Тра-ля-ля.

Ева-Лотта

– Это простая мера предосторожности, – пояснила Ева-Лотта Андерсу и Калле, когда они карабкались вверх по крутому склону к развалинам замка.

Часы на ратуше как раз пробили двенадцать. Пора!

– «Крепость моих предков», вот умора! – ухмыльнулся Калле. – Что этот Сикстен выдумывает? Насколько мне известно, почтмейстеры никогда здесь не жили.

Развалины замка, освещённые луной, были перед ними и ничего «почтового» собой не представляли.

– Обычное «алое» хвастовство, непонятно, что ли, – сказал Андерс. – Их надо проучить! Да и Мумрика они нашли…

В глубине души Андерс нисколько не огорчался из-за того, что Алые всё-таки обнаружили сорочье гнездо и забрали себе Мумрика. Для продолжения войны Роз было необходимо, чтобы Мумрик время от времени менял своих владельцев.

Запыхавшись после трудного восхождения, все трое остановились передохнуть у входа в замок. Они стояли, прислушиваясь к тишине, и им подумалось, что там, под сводами старого замка, жутковато и опасно.

Вдруг в темноте раздался таинственный голос:

– Начинается сражение Белой и Алой розы, и смерть поглотит тысячи тысяч душ и унесёт их в своё чёрное царство!

За этим последовал резкий, жуткий смех, эхом отразившийся в каменных стенах. И снова тишина, ужасающая тишина… словно тот, кто смеялся, внезапно был сам охвачен страхом перед чем-то неизвестным, притаившимся в темноте.

– Война и победа! – решительно прокричал Андерс и ринулся сломя голову в развалины.

Калле и Ева-Лотта бросились вслед. При свете дня они бывали здесь бесчисленное множество раз, а вот ночью – никогда. Был даже один незабываемый случай, когда они оказались запертыми в подземелье старого замка. Тогда, конечно, было страшновато, но они что-то не припомнят, чтобы было так жутко, как теперь, – среди ночи, в кромешной тьме, тут ведь всякое может случиться… Что там Алые! Ну выскочат, напугают, да это и не страшно совсем… А вот если привидения, духи всякие вздумают мстить за то, что они потревожили их ночной покой? Когда меньше всего этого ждёшь, вдруг высунется из какой-нибудь дыры в стене костлявая рука и схватит тебя за горло…

Чтобы поднять дух своих соратников, Андерс ещё раз крикнул: «Война и победа!», но под сводами в тишине это прозвучало так жутко, что Ева-Лотта содрогнулась и попросила его замолчать, добавив:

– Ни за что не оставляйте меня одну, слышите? Я становлюсь сама не своя в обществе привидений.

Калле успокаивающе похлопал её по спине, и они осторожно стали продвигаться вперёд. После каждого шага они останавливались и прислушивались. Где-то во мраке затаились Алые – ведь, надо надеяться, это их крадущиеся шаги они слышат? Кое-где сквозь трещины в сводах светила луна, и почти как днём можно было видеть шероховатые стены и бугристые полы. Передвигаться надо было с большой осторожностью, чтобы не споткнуться. Но там, куда лунный свет не мог пробиться, были лишь угрожающие тени, пугающая тьма и глухая тишина. Но в этой тишине, если хорошенько прислушаться, можно было уловить слабые шёпоты, порхающие малюсенькие шепотки: они влетали в уши и заполоняли всё тело страхом.

Еве-Лотте было не по себе. Она замедлила шаг. Кто там шепчется? Алые? Или это слабые отзвуки голосов давно почивших? Она протянула руку – убедиться, что не одна. Чтобы отогнать страхи, ей было просто необходимо кончиками пальцев дотронуться до куртки Калле. Но ни куртки, ни Калле рядом не оказалось – одна чёрная пустота. Ева-Лотта, ни жива ни мертва, издала отчаянный вопль. И вдруг из глубокой ниши в стене показалась рука и крепко схватила её. Ева-Лотта закричала, решив, что вот он, её последний час. Но тут раздался голос Йонте:

– Заткнись! Что ты воешь, как сирена!

Старина Йонте! Он вдруг показался ей таким милым. Погружённые во мрак в полной тишине, они сцепились и с упоением стали бороться.

Ева-Лотта, однако, с обидой недоумевала, куда же подевались Андерс и Калле. Внезапно откуда-то послышался голос предводителя Белой розы:

– Ева-Лотта, чего ты так вопишь? И где, собственно говоря, этот пир горой?

Йонте особой силой не отличался, и Ева-Лотта, орудуя своими маленькими твёрдыми кулачками, быстро вырвалась из его объятий и бросилась бежать по тёмному проходу. Разозлившись, Йонте устремился вслед за ней. Он бежал буквально по пятам. Но тут Ева-Лотта различила чьи-то встречные шаги. Она отчаянно отбивалась во все стороны, чтобы очистить себе дорогу, но враг оказался сильней. Кто-то крепко схватил её за руки, словно в кандалы заковал. «Наверняка это Сикстен», – подумала она.