Онлайн книга «Гипно Некро Спам»
|
– Нет, – мужчина покачал головой, – приехал недавно в отпуск и попал на сорок дней лучшего друга. – Ужас. Пусть тогда уже шифон и дискотека. – Да че, ужас? – мужчина отхлебнул коньяка. – Хотя, да. Ужас. Четыре одноклассника умерли (пауза) и не одной одноклассницы. – А Вам сколько лет? – спросила вдруг Алина. – Нам? Мне тридцать четыре. А тебе? – А мне двадцать семь, – сказала Алина. – Нормально, – мужчина кивнул. – Даже не буду спрашивать, что это значит. Алина отхлебнула из бокала. – Хороший коньяк. – Я тоже так думаю, – мужчина кивнул, – а вы что, кальян не любите? – Не люблю. – А за что? – За что не люблю? – Да. – Заочно. – А ты кем в детстве хотела стать? Алина посмотрела мужчине за спину. Потом в глаза: – Я? Директором завода по производству колбасы. Я в детстве очень любила колбасу. Особенно конскую. – Из коней? – уточнил мужчина. – Видимо. А ты? – Я? Никем. Мужчина взял салфетку, карандаш и стал что-то писать на пупырчатой светло-зеленой поверхности. – Никем не хотел. Я однажды увидел у одноклассника порнографический журнал. После этого единственным, кем я хотел быть, – это взрослым. Он сложил салфетку пополам и поднял глаза на Алину: – Русский поэт? – Пушкин,– сказала Алина. – Часть мебели? – Стул. – Светило? – Солнце. – Фрукт? – Яблоко. Мужчина подвинул сложенную вдвое бумажку Алине. Она развернула ее. На светло-зеленом бумажном квадратике было написано в столбик: Пушкин Стул Солнце Яблоко – Какой вы странный бармен, – сказала Алина. – Я не бармен. – Ах, да. Вы – Павел. – Коньяк? – Да, – она проследила за тем, как Павел налил ей полбокала янтарной жидкости. – Хотела стать директором фабрики по убийству лошадей, а стала? – спросил он. – Я журналистка. – Хо-хо! – сказал мужчина. – Вот так же делает муж моей сестры. – Хо-хо? – Да. – Как его зовут? – Я называю его Логический Гитлер. – Хо-хо! – сказал Павел. – Вот точно так же делает. – И что Гитлер? – Логический. – Логический, да. – Он здоровенный, красивенный молодой мужик с офигенным одеколоном и с офигенным членом. – Сама видела? – Сестра рассказала. – Это что, сестры о таком говорят? – Мы – да. – У тебя одноклассники все живы, Алина? – Ага. Хотя нет. Один без вести пропал. – Да? – Да. Фрол. У него папа убил маму и долго сидел в тюрьме. А Фрол был самым хулиганом в микрорайоне и его все боялись. Однажды я его толкнула, и он сильно ударился головой о стойку турника. По звуку было ясно, что стукнулся сильно. Но он даже не пикнул. Я думала, что он меня убьет. Мужчина положил локти на стойку: – Ты смотришь на меня так, будто ждешь, что я сейчас признаюсь, что Фрол – это я. Алина отхлебнула коньяка. – Я не Фрол, – сказал он. – Я знаю. Вы – Павел. * * * Наташа Витальевна Рябухина, дежурная медсестра Районной больницы №102, думала о себе как о Эмилии. Эмилия восьми лет от роду в ее мысленном ТВ брала вечером коробок спичек на кухне и покидала свою квартиру. Родители ее смотрели программу «Международную Панораму» в зале с выключенным светом. Папа говорил маме: – После Казахстана Ваню ненавидят все. По-моему, сам Ваня после Казахстана ненавидит себя. Эмилия тихо выскальзывала из квартиры. Быстро, перебирая ногами и стуча подошвами красных сандалий по ступеням, сбегала с четвертого этажа прямо во двор. Она шла в тени дома в сторону школьного стадиона. Она проходила мимо окрашенных синей краской турников и брусьев и оказывалась на футбольном поле. Был июнь. Все тополя в Донецке уже неделю рожали пух, извергали свое летящее семя из сотен своих вытянутых крон. Пух, разнося аллергию, летел над районами города в сторону далеких терриконов из обезугленной шахтной породы. Он собирался вдоль тротуаров и в углах возле крыльца. – Интересно! – подумала Наташа, переключив канал в мысленном ТВ с Эмилии на себя. – А как будет слово «крыльцо» во множественном числе? «Что?» – «Крыльца». «Кого?» – «Крылец». «Крыльцов»? Наташа, оставив себя раздумывать над этим вопросом, переключилась на «Эмилия ТВ». Эмилия выходила на футбольное поле стaдиона при СШ №20. Тополиный пух усевал собой все пространство. Всё от ворот до ворот поле было покрыто сантиметровым слоем тополиной ваты. Эмилия подходила к самому краешку этого пухового одеяла. Она доставала спичку. – ШШШК! – серной головкой о коричневую наждачку «чиркалки» на торце спичечного коробка. И бросить этот огонек себе под ноги. Июньским вечером. На окраине Донецка. Смотреть, как пламя разбегается от тебя полукругом и в секунды съедает все пространство. От ворот до ворот. Эмилия. Эмилия не знает третьего слова на «зо». Пузо. Железо. …зо? Эмилия не знает. А хочет знать. Во-первых, действительно, что это за слово? Во-вторых, хотелось ей побывать на том мероприятии, где третье слово на «зо» – пароль для входа. С этим. Который сказал, что сегодня она прочтет ему одно из своих стихотворений. – Какие-нибудь короткие и унылые, – сказал он. Короткие – да. Но неужели же унылые? Эмилия писала стихи. С третьего класса. У нее было несколько стихотворений. 1. Парад (или Первое) 2. Сирень 3. Шуба (басня) 4. Света-Ракета 5. Брадобрей 6. Ура? 7. Дорого Написав седьмое стихотворение, Эмилия решила, что достаточно. Хватит. То есть все – больше писать стихов не будет. Если она хотела прочесть их сегодня Павлу, то нужно было выбрать один из уже существующих. Не писать же в самом деле Восьмое Специальное Стихотворение для сегодняшнего мероприятия?! |