Онлайн книга «Олеся. Сожженные мечты»
|
Тамара выпустила клуб белого дыма, сквозь его пелену посмотрела на дочку. То был странный взгляд. – Все сказала? – Да! – Больше ничего не хочешь сказать? – Смотря что ты, мама, хочешь услышать. – Для чего ты все это придумала про Анатолия? Олеся замерла. Ноги словно вросли в асфальт. На улице было не по-январски сыро, морозов в ближайшее время не обещали. Но девушку отчего-то резко бросило в жар, тело под одеждой покрылось липким горячим потом. А в ногах снова отдалась знакомая неприятная дрожь. – Молчишь? – Тамара Воловик, зажав сигарету губами, вытащила из кармана жакета свой телефон, развернула трубку дисплеем к дочери. – Вот, десять минут назад мне звонил Анатолий. Он сказал, что ты к нему утром полезла в постель, просила сделать подарок на совершеннолетие, подарить любовь. Он растерялся, не знал, как поступить, потому просто оттолкнул тебя. Дальше ты, видимо, решила, что это игра, и полезла снова. Тогда ему пришлось толкнуть сильнее и кое-что тебе объяснить. Ты разозлилась, что тебя не хотят как женщину, и сорвалась с места. Анатолий расстроен. Он не знает, куда ты могла деться. Ты выбежала без денег. Олеся обрела дар речи, сглотнула ком, подступивший к горлу. – Это… это он тебе сам сказал? – Да. – И ты… ты веришь ему, а не мне? – Леся, я видела, как ты вчера вечером смотрела на Анатолия. Ты выросла у меня, дочка. – Мама, я нормально на него смотрела! – Девушка сорвалась на крик. – Он нажрался вчера, сама же видела! Я не пила ничего, пиво не допила! Мне пить нельзя, объясняла же! А этот… этот с бодуна захотел бабу! Я что, не слышала, как ты утром его отшила? С кухни же слышно все! – Не ори. – Тамара сохраняла спокойствие, хотя, как почувствовала Олеся, это давалось матери с большим трудом. – Ты что-то слишком хорошо знаешь, чего хотят мужчины с перепою. И еще я помню твои намеки на то, что денег у тебя нет. Говорила об этом – и на Анатолия Борисовича косила глазом своим… Кого я вырастила, вот кого? – А ты меня сильно растила? – ощетинилась Олеся. – Интернат, потом мужики твои, потом я одна осталась! Мама, ты разве не видишь, ты слепая? Оглядевшись и убедившись, что рядом никого нет, Тамара коротко замахнулась и дала Олесе пощечину. Девушка задохнулась от внезапной боли и сильной обиды. Не давая ей опомниться, Тамара ударила еще раз, уже по другой щеке. Олеся схватилась за щеку. Глаза наполнились слезами. – За что? – прошептала девушка. – Тебе объяснить? – Мать поднесла сигарету к губам, рука чуть подрагивала. – Я тебе сейчас объясню, дочка. Бабушка не знает, где и с кем ты шляешься неделями, а то и месяцами. Был нормальный парень в Киеве – так нет, завела какие-то знакомства странные… – Я же рассказывала про Вовку! – Кто сказал, что я тебе поверила? Леся, ты занимаешься неизвестно чем, шляешься неведомо где и общаешься непонятно с кем. Думаешь, я тут сижу, устраиваю свою… нашу жизнь и молчу, не делаю ничего? Нет, солнышко, я иногда звоню своим знакомым в Кировоград. И уже не раз слышала, где тебя видели, в каких компаниях и в каком состоянии! У тебя хватает наглости пытаться продать себя даже моему другу! – Мама! Я… Я… – Олеся захлебнулась словами. – Я мама, – согласно кивнула Тамара Воловик. – А вот ты кто – не пойму пока. Нет чтобы подождать, пока я обустроюсь, заберу тебя к себе… – Сколько можно ждать, мама? – Сколько нужно – столько и будешь! Извини, конечно, только я вот теперь не уверена, что хочу что-либо сделать для тебя! Ты, вижу, взрослее, чем я думала! Дрянь такая… Хватит. Или мать за свои слова не отвечает, или же наоборот – прекрасно отдает себе отчет, кому, что и как говорит. Бросив под ноги недокуренную сигарету и попав при этом окурком на замшевый носок материнского сапога, Олеся зачем-то топнула ногой, решительно повернулась и пошла прочь. Ее переполняли обида и гнев. – Стой! – услышала она сзади и непонятно почему подчинилась. Мать быстрым шагом догнала дочку, положила руку на плечо, резким движением развернула к себе. Несколько долгих секунд две женщины, взрослая и юная, смотрели друг другу в глаза. Наконец Тамара проговорила: – Мы забудем. Ты извинишься – и мы забудем. Я тоже готова просить у тебя прощения, Леся. Сама виновата в том, что ты растешь сорной травой. – Я не сорная трава! Я взрослый человек, я хочу нормальную жизнь, нормальную семью, нормальную мать! Чтобы верила и любила! Господи, я хочу, чтобы меня хоть кто-нибудь в этой долбанной жизни любил! Уже не сдерживая слез, Олеся замолотила кулаками по материнской груди. Теперь на них стали оборачиваться случайные прохожие, и Тамара поймала запястья дочери, крепко стиснула. – Все будет хорошо, Леся. Ты извинишься перед Анатолием – и все будет хорошо. К лету мы переедем на другую квартиру, там у тебя будет своя комната. Пока потерпи, поживи у бабушки еще… – Мама! – Что? – Почему я должна извиняться перед твоим Толиком? Он ко мне полез, мама, почему ты мне не веришь? – Я, кажется, объяснила почему, – сухо ответила Тамара Воловик, разжав руки и отпуская дочь. Воспользовавшись этим, Олеся вытерла глаза, снова сглотнула плотный комок, даже откашлялась. Хотелось что-то сказать, но ничего подходящего не находилось. В повторении уже сказанного девушка не видела смысла. – Не гляди на меня волчонком, – сказала Тамара. – Толя все поймет, он не сердится. – Он не сердится? – Я уже объяснила про твои проблемы… ну… эти… – Мать слегка коснулась пальцем виска. – Ты выставила меня сумасшедшей? Психически больной? – Олеся отказывалась верить услышанному. – А ты разве забыла, как мы еще с папочкой твоим драгоценным водили тебя, маленькую, к врачихе одной? Она хотела поставить тебя на учет, только с нашей жизнью разве до этого… Глаза уже совсем высохли. Олеся совсем по-детски шмыгнула носом. – Раз твой Толик такой идеальный, а дочка у тебя – дурочка с переулочка, пускай мои вещи вынесет. Вызови мне такси. Я вернусь, в квартиру заходить не хочу. У подъезда пускай стоит, подождет. Оставайтесь вдвоем и разбирайтесь сами. Мать ничего не ответила. Немного подумав, Олеся вынула из кармана джинсов свой мобильник. Отсоединив заднюю панель, достала сим-карту. Показав Тамаре маленький красный прямоугольничек, девушка кинула его себе под ноги, в грязь, наступила ногой. – Зачем? – А вот так! Все, до свидания, мама! Раз ты с кем-то там в Кировограде общаешься, вот и ищи меня в тех самых сомнительных компаниях. Твоим же знакомым лучше знать, где я и что делаю, так? Вот такси стоит, я поехала. Деньги давай. |