Книга Марьяжник, страница 46 – Евгений Сухов

– Боюсь, что уже само количество несчастных случаев может навести кое-кого на определенные мысли, – осторожно заметил Звонарев. – Тем более столь часто повторяющиеся несчастные случаи.

– Я это понимаю, – великий князь слегка повысил голос. – Но мы не можем ждать. Счет, возможно, идет на дни, и безопасность императора, равно как и остальных членов его семейства, – для нас первостепенное дело.

Князь определенно намекал на безопасность своей собственной персоны, но Звонарев удержался от каких-либо замечаний.

– Разумеется, – кивнул он. – Каким сроком я располагаю относительно господина Сербчука?

Князь судорожно промокнул лоб платком.

– Как я уже сказал, время играет не на нас, господин Звонарев. Однако… Я понимаю, что не могу торопить вас с исполнением, а потому будет разумнее, если вы сами обозначите срок, который вас устроит.

Степан мысленно прикинул что-то и уже через мгновение дал ответ:

– Дайте мне два дня.

– Хорошо.

Убийца уже начал было подниматься с кресла, попутно подхватывая с пола свой неизменный малиновый саквояж, но князь остановил гостя:

– Есть еще кое-что, господин Звонарев…

– Слушаю вас.

– Некоторое дополнение к вашей работе… Но, разумеется, после того, как вы выполните этот заказ. Это дополнение также будет щедро оплачено и…

– Что за дополнение? – Звонарев не любил ходить вокруг да около.

– Насколько нам известно, – на этот раз князь сделал особенное ударение на слове «нам», – по рекомендации покойного генерала Корниевича вы тоже уже являетесь членом кружка… Но всего лишь рядовым членом.

– Это так.

– А нам хотелось бы, чтобы вы в нем, так сказать, укоренились. Стали своим, господин Звонарев. На случай возможного развития событий…

– Я вас понял. Можете быть спокойны, – ответил Звонарев и, раскланявшись, покинул кабинет князя, легко придерживая малиновый саквояж правой рукой.

Не в его правилах было откладывать дело в долгий ящик, но для начала нужно было составить план действий…

От великого князя Степан прямым ходом отправился с визитом к князю Рушанскому. Его приняли. Не то чтобы он находился с Константином Макаровичем на короткой ноге, но два или три раза за последние пять месяцев ему доводилось бывать в доме князя вместе с Корниевичем. А последний раз они и подавно виделись с Рушанским два дня назад на похоронах Кирилла Александровича…

– Очень рад, Степан Германович, очень рад, – Рушанский славился природным дружелюбием и гостеприимством. – Меня редко кто посещает, особенно в последнее время. Положение в обществе – штука непостоянная. Ну да это я так, к слову. А вы по делу ко мне или так, мимоходом?

– По делу, Константин Макарович.

Звонарев опустился на предложенный ему стул. Выражение лица его было предельно серьезным. Рушанский тоже нахмурился, принимая сосредоточенный вид.

– Иного я и не ожидал, – признался он. – Итак?.. Что за дело привело вас ко мне?

– Все то же, Константин Макарович, все то же. Общее дело нашего кружка. Вернее, одно крайне важное, как мне кажется, обстоятельство. На похоронах Кирилла Александровича я, увы, не имел возможности перекинуться с вами и полусловом. А между тем разговор у меня к вам серьезный.

– Что же это?

– Накануне своей кончины генерал вручил мне кое-какие бумаги… Да, в общем-то, и не бумаги это вовсе, – Звонарев понизил голос до шепота и вроде как невольно покосился в сторону незапертой двери. – Это чистые листы за подписью генерала и с его печатью. Он велел мне сохранить их…

– Как? И вам тоже? – искренне удивился Рушанский.

– Да-с.

– А разве?.. – Взгляд князя неожиданно сделался испытующим и в некотором роде настороженным. – Разве вы входите в круг посвященных, Степан Германович?

– В некотором роде, – уклончиво ответил Звонарев. – Вам ведь наверняка известно, Константин Макарович, что нас с генералом связывает весьма давнее знакомство…

– Да, он упоминал об этом.

– Так вот, Кирилл Александрович мне многое объяснил. Далеко не все, конечно, скрывать не стану, но вы ведь понимаете… постоянная нехватка времени. Я должен был быть посвящен на ближайшем заседании кружка…

– В эту пятницу? – подобрался Рушанский.

– Именно.

– Однако… – Настороженность Константина Макаровича сменилась задумчивостью, – я ничего не знал об этом… Стало быть, в пятницу вы будете?

– Непременно буду. Только… – Звонарев вновь покосился на дверь. – Как же относительно бумаг, Константин Макарович? Я ведь не в полной мере, да и вообще…

Он замолчал, ожидая, что скажет собеседник, но Рушанский сидел в состоянии все той же напряженной задумчивости и не произносил ни слова. Наконец он решительно поднялся с дивана и прошел к огромному, в полстены, секретеру.

– Я снабжу вас запиской, Степан Германович, – пояснил он. Взяв перо и бумагу, князь живо подсел к столу и принялся быстро писать. – Отправляйтесь с этой запиской к Антону Антоновичу. Вы знакомы?

Звонарев ничем не выдал охватившего его внутреннего ликования. Все складывалось так, как он и рассчитывал.

– Я много слышал об этом человеке, – только и ответил он.

– Вот и прекрасно, – Рушанский продолжал писать. – Передайте ему эту записку от меня, и он вас примет. Может быть, не сегодня, но до пятницы обязательно. Ему и надлежит передать бумаги, оставленные вам на хранение покойным Кириллом Александровичем.

– Сделаю все, как вы говорите, – покорно отозвался Звонарев.

Рушанский закончил писать, поднялся из-за стола, сложил записку в четыре раза, предварительно помахав ею, чтобы чернила высохли, и протянул ее визитеру.

– Отправляйтесь сейчас же, – напутствовал он Звонарева. – Антон Антонович должен быть у себя. Адрес я указал на обороте.

Степан учтиво поклонился, спрятал записку в карман и, подхватив саквояж, направился к выходу.

Того, что история с бумагами, которых у него не было, выйдет наружу и вызовет определенные подозрения, он не боялся. На заседании кружка в будущую пятницу, где Звонарев действительно собирался присутствовать, исполняя вторую часть полученного от великого князя задания, он прямо и открыто заявит, что бумаги были переданы Сербчуку при их личной встрече. А подтвердить или опровергнуть его слова к этому моменту уже будет некому. Антон Антонович будет убит. Вернее, с ним произойдет несчастный случай. Недоразумение. Увы и ах!..

Уже сидя в пролетке и улыбаясь собственным потаенным мыслям, Звонарев развернул записку, составленную князем Рушанским, и бегло прочел ее.

В записке говорилось следующее:

«Дорогой Антон Антонович!