Книга Серебристая бухта, страница 68 – Джоджо Мойес

Когда все ушли, Ханна мне объяснила, что большущие рыболовные сети с грузилами внизу и буйками наверху где-то за много миль от берега дрейфуют в сторону нашего залива. Их называют «стена смерти», в австралийских водах использование таких сетей карается законом, в результате их часто скидывают за борт, бывает, что их отрывает от судна владельца и они начинают дрейфовать сами по себе. Со временем их переполняют тела погибших морских обитателей, и они опускаются на дно.

– Нам рассказывали об этих сетях в школе, – объяснила мне Ханна. – Только я никогда не думала, что они приплывут сюда. – Малышка закусила губу. – Надеюсь, с нашими дельфинами все будет хорошо.

– Я уверен, что твоя мама и все остальные сделают все, чтобы так и было, – сказал я. – Давай займись делом, тебе ведь надо всех обзвонить?

Телефонная линия восстановилась, и сигнал по мобильному тоже стал проходить. Я сделал себе чашку чая и слушал, как Ханна оставляет сообщение на автоответчиках и переговаривается с теми, кто в этот час был на связи. Помню, я удивился, как эта девочка в свои одиннадцать лет умудряется сохранять самообладание в такой ситуации. С другой стороны, мне не приходилось встречать ее ровесницу, которая бы столько знала о дельфинах.

Гром и вспышки молний ушли от берега, но дождь лил как из ведра. Потоки воды стекали по окнам и тарабанили по плоской крыше над верандой. Я подкинул пару поленьев в камин и пошел в кухню, а Милли все это время смотрела то на меня, то на дверь.

– Получилось с ними связаться? – спросил я, когда Ханна вошла в кухню.

– Почти со всеми. Я думаю, береговая охрана уже подключилась, – ответила она и добавила, глядя в окно: – Мне так хочется помочь.

– Ты уже помогла. Кто-то должен был всех обзвонить.

– Нет, по-настоящему, – сказала Ханна и показала на мою скулу. – У тебя будет синяк.

Я улыбнулся:

– Ну и поделом.

Ханна потянулась к Милли, которая настороженно подняла морду.

– Я посмотрела из окна наверху. В заливе много лодок, все повключали огни.

– Ну вот, я же говорил, все будет хорошо. Все вышли на помощь.

Но Ханна, казалось, меня не слышала.

А потом я услышал трель со второго этажа. Мой мобильник. У меня мелькнула мысль, что это может быть Лиза, она ведь могла звонить, пока телефон в отеле был занят.

– Сейчас вернусь, – сказал я и через ступеньку побежал наверх.

Но когда добежал до своей комнаты и взял телефон, там была совсем не та история сообщений. Я пару секунд смотрел на имя, которое высвечивалось на экране телефона, а потом нажал на «ответ».

– Алло?

Пауза.

– Ванесса?

– Майк.

Я смотрел в окно, на огни лодок, которые пытались пробиться сквозь непроглядно-черную ночь, и даже не представлял, о чем говорить.

– Вот узнала, что ты уволился, – сказала Несса, ее было так хорошо слышно, как будто она говорила из соседней комнаты.

Я сел в кожаное кресло.

– Уже неделю назад. Я… ну… я не подавал заявления.

Теперь казалось, что это было в другой жизни.

– Я уезжала и ничего не знала. Отец мне не сказал.

– Надо было тебе позвонить, – виновато произнес я. – Но…

– Да.

Потом была долгая пауза, первой заговорила Ванесса.

– Я не хотела участвовать в этом, – сказала она. – Не когда она там… и ты.

Я закрыл лицо ладонью и сделал глубокий вдох:

– Мне жаль, Несс.

И снова тишина. Я чувствовал в этой паузе боль, и мне стало совсем плохо.

– Я хотел тебе сказать… Это было глупо, я кретин. Но я хочу, чтобы ты знала: это было только один раз, и мне даже не выразить словами, как я об этом сожалею. Правда.

Еще одна пауза. Наверное, Ванесса обдумывала мои слова.

– Почему ты уволился?

Я нахмурился:

– Что ты имеешь в виду?

– Тебя отец вынудил уйти? Я совсем не хотела, чтобы ты потерял работу. То есть я знаю, что пошла против тебя на том совещании… но я просто хотела… мне просто было так…

– Это не из-за твоего отца, – сказал я. – Это мое решение. Я посчитал, что так будет лучше… принимая во внимание… ну, ты понимаешь… – Внизу залаяла собака, и я сбился. – Вообще-то, он просил меня остаться.

– Я рада, – сказала Несса. – Меня это мучило. Майк?

– А?

Милли, судя по громкости, лаяла возле входной двери. Я подумал, что надо бы спуститься, но тогда из-за ее лая я бы не слышал Нессу, а мне было важно, чтобы мы с ней все между собой уладили – Ванесса, я…

– Что там за шум?

Теперь Милли скребла лапами и скулила. Я подумал, что мог вернуться кто-то из преследователей китов, встал и вышел из комнаты. Но парадная дверь была закрыта.

– Это собака, – рассеянно ответил я.

– У тебя же нет собаки, – сказала Ванесса.

– Это не моя собака. – Я прикрыл трубку ладонью и позвал: – Ханна?

– А ты где? – спросила Ванесса.

Я не смог сразу ответить.

– Майк?

– В Австралии.

В тот момент я понял, что гробовая тишина существенно отличается от всех других видов тишины. Она растягивалась, набирала вес, а потом лопнула под тяжестью неозвученных вопросов.

– В Австралии? – слабым голосом переспросила Несса.

– Я должен был вернуться, – ответил я, а сам перевесился через лестничные перила. – Несс, я же тебе говорил, что этот проект – ошибка, я приехал, чтобы попробовать ее исправить. Мне надо идти… здесь кое-что происходит… Ты прости меня, ладно? Я виноват, мне жаль, что так все получилось. Мне надо идти.

Я отключил телефон и побежал вниз. Милли кидалась на дверь и лаяла как бешеная.

– Ханна? – снова позвал я и заглянул в кухню в надежде, что она объяснит мне, в чем дело.

Но в кухне Ханны не было, и в гостиной, и в ее комнате, и во всех остальных тоже. И в холле у телефона. И куртки Ханны на вешалке тоже не было, разговор с Ванессой выбил меня из колеи, и я не сразу понял, что это может означать.

Я глянул на пустой крючок, потом на собаку, которая продолжала лаять и смотрела на меня так, будто я должен был что-то предпринять. У меня сжалось сердце.

– О боже! – воскликнул я и схватил с вешалки штормовку.

Потом отыскал поводок и прицепил его к ошейнику Милли.

– Ладно, девочка, – сказал я, открывая дверь, – покажи мне, куда она пошла.

Шторм, может, и ушел от берега, но дождь все еще лил как из ведра, и шум воды заглушал все звуки. Я бежал за Милли вниз по дорожке, полностью утонувшей в воде. Не припоминаю, чтобы когда-нибудь попадал под такой дождь. Джинсы и ботинки в секунду вымокли, я звал Ханну, и вода заливала мне рот, сухой оставалась только моя верхняя часть под штормовкой.