Книга Мужчины свои и чужие, страница 41 – Кэти Келли

– Ты прекрасна, – мягко сказал он, протянул руку и коснулся длинными пальцами ее щеки.

Потом Феликс провел пальцем по ее скуле, дотронулся до губ и на мгновение вложил палец ей в рот. Ханна маши­нально коснулась его языком, почувствовав солоноватый привкус. Это было так эротично! Она никогда ничего подоб­ного не испытывала с мужчиной, а ведь они сидели в ресто­ране. Один бог ведает, каким он будет в постели, когда они останутся вдвоем без официантов и клиентов ресторана.

Губы Феликса изогнулись в ленивой усмешке. Он поднес палец к губам, как будто пробуя на вкус, и задумчиво скло­нил голову.

– Сладко, – объявил он. – Как и вся ты. Очень сладко… Голос его понизился на октаву, и Ханна прерывисто вздохнула.

Официант принес две тарелки с копченой семгой. Ханне хотелось сказать ему, что им не нужна эта рыба, схватить Фе­ликса за руку и утащить его в свою квартиру, чтобы доказать, какой сладкой она может быть. Но Феликс с аппетитом на­бросился на семгу.

– Я так проголодался! – пробормотал он, выжимая лимон на рыбу, и принялся отправлять в рот кусок за куском.

Ханна смотрела на него, не прикасаясь к своей порции, потому что желание вытеснило все другие потребности.

– Ты не голодна? – спросил Феликс, взглянув на ее не­тронутую тарелку.

Ханна робко улыбнулась.

– Да нет. Ты отнял у меня аппетит. – Она допила шам­панское и снова наполнила бокалы. – Лучше расскажи мне о себе.

Для большинства людей вопрос был сложным. Но, как Ханна тут же выяснила, для актеров он служил приглашени­ем произнести речь, столь же знакомую, как собственная фи­зиономия в зеркале. Феликс жадно ел, пил шампанское и одновременно рассказывал ей о своей карьере и надеждах. О семье и юности он говорить не стал.

– Я не люблю вспоминать об этом, – заявил он, глядя на нее печальными глазами.

Зато об остальном Феликс говорил с удовольствием. Сей­час, в тридцать семь лет, он оказался на грани настоящего ус­пеха. Прежде ему приходилось нелегко – он поведал ей о глупых ролях в мыльных операх и о своем первом фильме, где весь кусок пленки с его присутствием оказался на полу в монтажной. Но скоро все изменится. Сериал, в котором он снимается, пользуется все большей популярностью, и его внезапно одолели звонками агенты, занимающиеся кастингом.

– Мое время пришло! – гордо заявил Феликс.

Это была жизнь, наполненная бесконечными вечеринка­ми, премьерами, встречами с красивыми людьми. Но Ханна инстинктивно чувствовала, что ему не хватает надежности. «Он похож на меня, – вдруг догадалась она. – Что-то в его прошлом наложило свой отпечаток и заставило его мечтать о надежном прибежище, какого у него никогда не было. И я могу ему помочь».

Театральная публика все же объявилась, начались воз­душные поцелуи, приветственные жесты, адресованные дру­зьям и врагам.

– Мы все не могли понять, куда вы подевались, – оби­женно заявил какой-то мужчина в бархатном костюме.

– Мы хотели побыть вдвоем, – прямо ответил Феликс. Мужчина фыркнул и начал приглядываться к соседним столикам.

– Сядь где-нибудь подальше, – грубо приказал Фе­ликс. – Нам не требуется компания.

Вообще-то Ханна ненавидела грубость, но с Феликсом все было иначе. Ведь он так невероятно красив, так талан­тлив, что людей тянет к нему, и избавиться от них можно, только позволив себе резкость.

Они уже прикончили вторую бутылку шампанского, когда появился официант с маленькими рюмками ликера.

– Я не могу, – хихикнула Ханна. – Я уже пьяна. Пред­ставить невозможно, что я сделаю, если выпью еще и это!

– Невозможно? – прищурился Феликс, откидываясь на стуле. Потом подвинулся ближе и положил руку ей на бедро под столом, задирая юбку вверх.

Даже будучи основательно пьяной, Ханна попыталась ос­тановить его.

– Вдруг кто-нибудь увидит? – испугалась она.

– Ну и что? – Он саркастически поднял одну бровь. – Пусть смотрят!

Шокированная, Ханна потеряла дар речи.

– Да не увидит никто, – успокоил ее Феликс. – Ска­терть все закрывает.

Он наконец поднял ее платье, и Ханна задрожала, хотя его рука еще не достигла и середины бедра. Если бы он по­двинул ее хоть на сантиметр дальше, она, наверное, не удер­жалась бы от крика.

– Когда в следующий раз будешь собираться ко мне на свидание, надевай чулки, – пробормотал Феликс. Внезапно он убрал руку, встал и резко сказал: – Пошли.

В такси он только целовал ее. Когда Ханна вела его по лестнице к своей квартире, сердце ее билось как метроном. Она долго возилась с ключами, хихикая над своей неуклю­жестью. Феликс не смеялся. Наконец она нашла нужный ключ и толкнула дверь.

– Конечно, это не Букингемский дворец… – начала она, опуская сумку на стол.

Больше ей не удалось ничего сказать. Дверь захлопну­лась, и Феликс тут же буквально набросился на нее. Их губы встретились, языки страстно переплелись. Феликсу наконец удалось сорвать с нее пальто, она же сняла с него куртку и принялась дергать рубашку. Пуговицы полетели во все сто­роны.

– Ты прекрасна, – пробормотал он, склоняя голову к ее груди и одновременно снимая с нее платье.

Ханна внезапно вспомнила, что на ней это мужское про­клятие – колготки, и она поспешно сорвала их, поблагода­рив неизвестное божество за то, что на ней приличные чер­ные трусики, хотя бюстгальтер оказался простеньким – белым, хлопчатобумажным. Какая жалость, что она не надела свое сексуальное сетчатое белье! Она сорвала с себя белый лифчик, подняла голову и увидела, что Феликс, на котором остались только трусы, наблюдает за ней.

– Ты такая красивая, сексуальная! Я понял это сразу, как тебя увидел, – хрипло проговорил он.

Одним сильным движением Феликс подхватил ее на руки и отнес на диван. Затем лег на нее, пробежал ладонями по ее телу и больно сжал соски. Он был возбужден до предела, и Ханна от него не отставала. Она долго сдерживала свои жела­ния, и сейчас они вырвались на свободу. Они отдались любви бурно и страстно, это совсем не напоминало ласковые прикосновения Гарри. Феликс яростно завладел ее ртом, она же вонзила ногти ему в спину, когда он мощным толчком вошел в нее и стал ее частью. Они стонали и задыхались, стремясь к освобождению, но так же страстно желая, чтобы эти минуты никогда не кончались. Ханна изо всех сил при­жималась к Феликсу, обхватив его руками и ногами, пока мощный оргазм не заставил ее содрогнуться.

Потом они долго лежали, свернувшись, как щенки, ста­раясь отдышаться. Ханна чувствовала себя на редкость спо­койно, как будто она родилась для такой любви. А может, она и в самом деле родилась для Феликса?..

Он поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Ты просто прелесть, – сказал он.

– От такого же слышу, – пошутила Ханна. – Я совсем без сил, Феликс. Давай спать.