Книга Секреты прошлого, страница 109 – Кэти Келли

Словно во сне Кристи зашла за ширму, сняла одежду и накинула пеньюар. У него оказались широкие рукава на манер кимоно, в расцветке было нечто восточное.

— Что я должна делать? — спросила она робко.

— Ложись на тахту, голову клади на подушки, руку вытяни вдоль тела, — с каким-то отсутствующим лицом сказал Кэри.

Он уже выставил в центр мастерской мольберт с холстом, приготовил краски. Как будто он действительно был способен думать о ней, только как о модели, подумала Кристи недоверчиво. Пожав плечами, она легла на лиловое покрывало.

— Нет, закинь вторую руку за голову! Дальше! Вот так… теперь волосы.

Кэри торопливо подошел к тахте, и Кристи каждой клеточкой разгоряченного тела потянулась к нему, но он просто поправил несколько прядей, один локон бросив на грудь. При этом его пальцы мимолетно коснулись напряженного соска, но ни один мускул не дрогнул на лице художника.

— Вот так, — одобрительно кивнул он, глядя на нее с полным удовлетворением. — Так лучше.

Кристи лежала в неудобной позе минут сорок, пока у нее не начало стрелять в занемевшей руке. После учебы в художественной академии она знала, что художник способен рисовать модель часами, совершенно не думая о комфорте позирующего человека.

Больше мучиться она была не в состоянии, поэтому потянулась, встала и принялась растирать ноющее запястье, которое стали прошивать электрические токи.

Кэри выругался и раздраженно бросил кисть.

— Мне нужно минут пятнадцать, — сказала Кристи, завязывая пеньюар.

Она прошла к столу, чтобы налить себе чаю. Ровно через пятнадцать минут она без единого слова вернулась на тахту. Еще через полчаса снова встала, собираясь уходить.

— Мне пора. — Ей дьявольски хотелось увидеть результат своих мучений, но она не стала просить показать незаконченную картину. Опыт подсказывал, что художник никогда не представит ей то, что еще далеко от совершенства.

— Хорошо. — Кэри придирчиво оглядел холст. — Думаю, ты найдешь выход. До завтра, так ведь?

Кристи ничего не ответила. Она знала, что вернется. И будет возвращаться ровно столько раз, сколько потребуется.

Год повернул к зиме, золотая осень сменилась слякотью и промозглым ветром, прежде чем Кэри Воленский закончил портрет Кристи. Его студия, и без того не особо уютная, в холодном декабрьском свете стала еще более мрачной. Позируя обнаженной, Кристи всякий раз ужасно мерзла, и по коже ее волнами проходили мурашки.

Она уже привыкла позировать, тело само принимало нужное положение, руки на ощупь раскладывали локоны правильным образом. Кристи позировала уже более двух месяцев, приходила в студию несколько раз в неделю. Даже дома перед телевизором она ложилась именно так, как хотел Кэри Воленский.

Она так и не рассказала Джеймсу и Эйне о том, что поляк пишет ее портрет. А зачем? Разве их встречи не носят вполне… невинный характер? Кэри почти не разговаривал с ней, даже ни разу не коснулся с того первого дня. Так что в их отношениях не было ничего непристойного, убеждала себя Кристи. Как если бы лежать голой на чужой постели и позволять малознакомому мужчине ощупывать взглядом каждый миллиметр твоего тела не преступление! Кристи ужасно запуталась. Всякий раз, когда Воленский отодвигался от холста, она надеялась, что он подойдет к ней и примется ласкать, сводя с ума, но ничего подобного не происходило, и это было только к лучшему.

Когда ноябрь подошел к концу, Кристи поняла, что пора заканчивать эти странные, ни на что не похожие отношения. Чувство вины росло внутри словно грозовая туча. Она не ощущала его наедине с художником, но все остальное время вина была с ней, не оставляя ни на секунду.

Приближались последние числа ноября, а с ними и день рождения Джеймса. Муж упоминал, что хочет взять несколько отгулов, чтобы устроить себе небольшой отпуск. Кристи знала: окажись она с Джеймсом наедине, без детей, на столь длительный период, вина съест ее целиком.

Она чувствовала себя гадко, потому что обманывала не только мужа, но и сестру. Маленькая трогательная Эйна, которой она была словно мать, и представить не могла, на какое ужасное предательство способна Кристи. К счастью, отношения Эйны с Кэри постепенно сходили на нет.

— Он так увлечен своей работой! — возмущалась сестра. — Просто наваждение какое-то! Он едва замечает меня. Разве это любовь? Мы с Кэри такие разные. Как думаешь, разрыв сильно ранит его?

Узнав, что Эйна готова бросить художника, Кристи пришла в ужас. Она отчаянно боялась, что, исчезни одно из препятствий для романа с Воленским, она бросится к нему в объятия, забыв о муже и детях. Следовало закончить эти странные отношения как можно скорее. Случись между ней и Воленским секс, и Кристи ни за что не простила бы себя.

Холодным ноябрьским утром она приняла решение, что позирует художнику последний раз.

Он достаточно успел изучить ее тело и запомнить детали, чтобы дорисовать портрет по памяти, думала Кристи. Возможно, Воленский знал черты ее лица, текстуру волос и оттенок кожи куда лучше, чем она знала себя.

Она дождалась перерыва в работе, встала размять затекшие мышцы и сделала себе горячего чаю. На улице было холодно, и Кристи мерзла в студии. Она сжала чашку обеими руками, стремясь согреться.

— Прости, Кэри, но больше я не приду, — сказала она, глядя из окна студии на крыши ближайших коттеджей.

Главное было сказано. По телу прошла волна неконтролируемой дрожи.

— Но почему? — В голосе Кэри отчетливо сквозил ужас.

Воленский возник у Кристи за спиной — она кожей почувствовала его близость — и взял за плечи горячими руками. Она охнула и едва не уронила чашку.

— Это должно прекратиться, — пробормотала Кристи, пытаясь контролировать себя, чтобы не прижаться спиной к горячей груди Воленского. Он сам прижал ее к себе, и Кристи с облегчением закрыла глаза. — Ты сам видишь, что происходит…

— Ничего я не вижу. Ты вдохновляешь меня. Я знаю, что чувствую, знаю, что чувствуешь ты. Но почему мы должны прекращать наши встречи?

Кристи вздохнула, не открывая глаз.

— Потому что все это неправильно. Я люблю мужа и детей. И Эйну тоже. Я не должна была приходить в твою студию. Ты даже не представляешь, какая это пытка для меня! Я мучаюсь здесь, под твоим взглядом. И я мучаюсь везде, где нет тебя, потому что у меня проясняется сознание и я начинаю думать о тех, кого предаю. Только представь, что было бы, узнай Джеймс и Эйна, что происходит.

— Эйна очень хорошая, но мы с ней чужие люди. И она сама понимает это. Я с самого начала предупреждал ее, что наши отношения обречены, но она ужасно упряма. Она стала встречаться со мной, желая доказать, что я не прав. Ей нужно найти милого доброго парня, с которым можно завести семью и детей. А я вовсе не милый и не добрый.

— Найти такого, как мой муж, например? — хмыкнула Кристи. — Ведь Джеймс не заслуживает того, чтобы его предавали. Боже, все это так неправильно! Все, начиная от этой тахты и заканчивая тем, что я чувствую при твоих прикосновениях!