Онлайн книга «Страсть в жемчугах»
|
– Вы можете просто крикнуть с лестницы, когда вам снова понадобится переодеться, и я поднимусь. Не беспокойтесь на сей счет, хорошо? И впредь я всегда буду встречать вас по утрам на лестничной площадке, так что не нужно будет постоянно меня звать. Да и мистеру Эскеру не придется подниматься по ступенькам. – Да, хорошо, миссис Эскер. – Элинор кивнула, обрадовавшись, что прошла испытание и заслужила доброжелательное отношение этой женщины. – Спасибо. Миссис Эскер вернулась в кухню, а Элинор снова взглянула в зеркало и пригладила волосы, заправив за ухо выбившийся из прически локон. – Он ждет, – напомнила Элинор своему отражению. – Чем скорее мы начнем, тем скорее… Самоуверенность покинула ее при мысли о том, что на самом деле произойдет дальше. И еще меньше Элинор была уверена в будущем, которое ждало ее после того, как портрет будет закончен. Она будет независима – это уж точно. Но так ли хороша жизнь в одиночестве – пусть даже и безбедная? Элинор вздохнула и направилась к лестнице. Поднимаясь по ступенькам, она думала: «Я чувствую себя грешницей, разгуливающей в вечернем платье средь бела дня. Но если это грех, то почему же мне так хочется одобрения Джозайи Хастингса?» Эскер принес еще свечи, и Джозайя, стараясь наилучшим образом их расставить, соскребал ножом воск с поверхности стола. Многочисленные подсвечники и канделябры, казалось, жили собственной жизнью, и он отступил, любуясь маленьким лесом из тонких белых и кремовых свечей. Услышав шаги Элинор на лестнице, он умышленно не повернулся, предвкушая ее появление. – Мистер Хастингс… Джозайя наконец-то повернулся, взглянул на девушку и мысленно воскликнул: «О Пресвятая Дева!..» Желание пронзило его с неожиданной силой. Чопорная мисс Бекетт превратилась в сирену, и невозможно было не поддаться ее очарованию. Она прикрыла ладонью шею. – У меня нет к нему украшений. Надеюсь, вы не возражаете. Он мог только кивнуть. – Вам не нравится? – спросила она, неправильно истолковав его молчание. – Вам больше ничего не нужно, мисс Бекетт. Вы безукоризненны. Элинор улыбнулась в ответ на комплимент, но не опустила руку. – Спасибо, мистер Хастингс. Не думаю, что когда-нибудь стремилась к безупречности. Он знал, что только скромность заставила ее прикрыть рукой шею и обнаженное плечо, но этот жест еще больше привлекал к ней мужской взгляд. – Мне сесть как раньше? – Элинор обошла его рабочий стол и направилась к помосту у окна. – Здесь? Джозайя понимал, что она нервничает, поэтому прикладывал все усилия, чтобы погасить вспыхнувший в крови огонь. Коротко кивнув, он ответил: – Да, точно так же, как раньше, мисс Бекетт. Она устраивалась на диване, а он занимался тем, что зажигал оставшиеся свечи, пока наконец не убедился, что обуздал свои эротические фантазии. После чего повернулся, чтобы посмотреть на свою очаровательную модель в красном бархате. «О Господи, если художника что-то и вдохновит, то это она», – промелькнуло у Джозайи. Он подошел к ней благоговейно – как священник к алтарю. Потом опустился рядом на одно колено, едва сознавая, что она тихо ахнула, удивленная его близостью. – Мисс Бекетт… – Да, мистер Хастингс. – Ваши волосы… – Уверяю вас, так сейчас модно. – Она снова коснулась пальцами локона. – Я уверен, что ваша прическа исключительно приличная, мисс Бекетт, но… – У вас есть возражения? Он покачал головой. – Скорее просьба, чем возражение. Вы можете распустить волосы? – Ох, вы серьезно?.. – Да, пожалуйста. «Быстрее же! Потому что если я сам вытащу хоть одну шпильку, то запущу руки в твои волосы и буду целовать тебя до бесчувствия. Распусти их, Элинор!» – Ладно, хорошо. – Она кивнула и стала осторожно разбирать прическу, сковавшую буйную копну ее медных кудрей. Джозайя же смотрел на нее как зачарованный. Ее волосы оказались куда длиннее, чем он воображал; они упали до талии, и их красновато-золотистый огонь сверкал в каждом тяжелом шелковистом локоне на ее спине и на плечах. Это удивительное зрелище не только восхищало, но и заставляло Джозайю немного грустить. Ведь если бы бедность не привела Элинор к нему, то только возлюбленный или муж мог бы видеть ее такой. Это жалило его гордость, которой он столь дорожил, и в то же время потребность изобразить эту девушку на холсте становилась все более настоятельной, и Джозайя говорил себе: «О, если Господь милосерден, он позволит мне перенести ее на пустое пространство холста, чтобы все могли увидеть то, что вижу я. В последний раз… Пожалуйста, Господи… Пусть в красоте будет правда. Дай время, которое мне нужно». – Вы позволите? – спросил он, стараясь не двигаться, пока она не ответила едва заметным кивком. Только тогда Джозайя осторожно потянулся к ней, чтобы перекинуть несколько локонов через плечо, задрапировав наготу огнем прядей. Он хотел, чтобы Элинор выглядела не растрепанной, но женщиной, свободной от условностей, предстала его взору не стыдящейся себя и чарующей. Она вздрогнула, когда его пальцы легонько задели ее шею. А ее мраморная – так Джозайя воображал – кожа стала новым для него ощущением. Магия сирены заставила его помедлить несколько секунд. Ощущая ее могущество, он мысленно воскликнул: «Вот, наконец-то!» Восхищаясь женщиной, представшей перед его взором, Джозайя тихо сказал: – Теперь не двигайтесь. Элинор, как бы протестуя, закусила губу, но сдержанность его приказа подействовала раньше, чем она решила взбунтоваться. – Думаю, поздно говорить о далеком от морали подтексте, уж если я сижу здесь в красном платье, с распущенными волосами. Верно, мистер Хастингс? – Слишком поздно, – ответил он с озорной улыбкой. – Кроме того, нет ничего аморального в том, чтобы иметь красивые волосы. Если бы было иначе, то люди просто брили бы головы… и делу конец. – У вас логика повесы, мистер Хастингс. – Но пока я выигрываю в большинстве споров. Наверное потому, что все время прав, мисс Бекетт. Она засмеялась, но тут же спохватилась, нахмурилась и пробормотала: – Или же вы всегда ошибались, но слишком хитры, чтобы уступить здравому смыслу. – Нет, невозможно! Но оставим вопросы морали. Что вас еще беспокоит, мисс Бекетт? Клянусь, что если добьюсь своего, то нарисую вас именно так, как вижу в этот самый момент. Она вздохнула. – Глупо это говорить, но… мне никогда не нравились мои волосы. – Почему женщины всегда так говорят? Чтобы напроситься на комплимент, поскольку нет мужчины, которого не очаровал бы текучий шелк женских волос? |