Онлайн книга «Нагант»
|
Первый любовник достал из кармана кролика, похожего на бутылку, и меня стошнило от его вида. Другой подхватил мое ослабевшее тело и отнес на руках в ванную, где мне на голову лили холодную воду, а потом опять принесли в комнату и бросили на пол. Нахальный и толстый любовник, сидящий на шкафу, называл меня исчадием спирта и швырялся горящими спичками, а кто-то, стоящий сзади, сыпал в глаза песок. В какой-то миг на меня перестали обращать внимание, и я попытался спастись от них под кроватью, решив, что им не придет в голову искать меня там, но я так громко думал об этом, что сразу был обнаружен. Когда я вылез из-под кровати и стал вытряхивать из глаз песок, меня пырнули ножом, а любовник, которого звали Валера, сказал: – Так, что же еще с ним сделать?! Я упал, неловко подвернув шею, но, несмотря на это, ответил: – Да вы же убили меня! Что вам еще нужно?! Один из любовников припал к моему левому уху и оглушительно крикнул: – Ничего! И этот звенящий крик взметнул, как осенние листья, мои смешавшиеся мысли. Я перевел взгляд на зеркало, висящее на стене рядом со шкафом, и увидел, что в черной глубине его плясали несколько голых стариков. Из-под пола просочился грубый шепот: «Вишь, как смотрит… Естественно, что его девка ему изменяет…» Я очнулся среди бесчувственных тел, сваленных на диван, как дрова. Очевидно, меня неудачно уложили лицом в подушку, и жестокий аллергический насморк сковал мои ноздри, а горло сделалось шершавым, как наждачная бумага. На кухне заманчиво кудахтал водопроводный кран, я, съехав с дивана, взгромоздился на свои восковые ноги и осторожно побрел по направлению к воде. Проклятый пол раскачивался, как палуба, сообщая ногам такие неожиданные хитросплетения, что я оказался не в кухне, а у двери соседней комнаты, и стремительно ввалился внутрь, повиснув на дверной ручке. Наташа и невидимый мирно лежали рядышком, кажется, на столе, и смотрели на меня разрывающимися от испуга глазами людей, безмятежно нежащихся в уборной, когда кто-то неожиданно врывается, сорвав хлипкий крючочек, звенящий на кафельных плитках трепетным колокольчиком… Это была настолько художественно оформленная подлость, что я заплакал и сказал: – А ты уже составила график, по которому изменяешь мне! Я посмотрел на свою бледно-синюю, тонкую кисть, и одинокий болезненный вид ее растрогал меня до спазмов. Я рухнул на колени и горько вскричал, ни к кому принципиально не обращаясь: – Господи, что же мне делать?! Голос невидимого, со всеми обертонами грубой мужественности, заносчиво ответил: «Добывать пантокрин из собственных рогов и лечить себя от импотенции!» Из разных углов комнаты послышались одобрительные хлопки и пузырящиеся слюной смешки. – Нет! Я не импотент! – гордо крикнул я. – Я возвышенно эротичен! Просто женщины никогда не были для меня сосредоточением полового инстинкта. Я искал в них духовную сущность. Я кроток и нежен и не могу конкурировать с самцами, одержимыми захватом пищи и женщин, для которых голод и любовь – равноценные переживания… А ты, Наталья, форменная блядь, поступила со мной, как с мухой… Оторвала крылышки и лапки, а потом убила и выбросила… Растительный мир гораздо гуманнее, и лучше бы я был растением, черпая силы от солнца… Мои дорогие внутренние органы! В данный момент, кроме вас, у меня никого нет ближе, и поэтому я называю вас дорогими. Простите, что я, может, подло поступил, истязая вас, а вот сейчас умираю, хотя смерть моя – всего лишь конец какого-то начала, наступившего в момент зачатия… Я обнаружил себя лежащим на диване, среди упившихся гостей, торжественно удостоверился, что оказался тверд в любви к жизни, и решил, что пора учудить такое, от чего поседеют дети… Ощущение трезвого равновесия полностью возвратилось, слившись в могучем симбиозе с громыхающей яростью, и я победно возвратился в комнату, где измывались над моим бессильным телом невидимый и его прихвостни. Жалобно тренькнул выключатель, и яркий свет ударил, как копыто. В комнате никого не было, лишь разрушенный послепраздничный стол, съехавшая скатерть, мятая и в пятнах, разрозненные винные лужицы и скрюченные тельца окурков. Я рванулся на кухню. Мерзость циничного разврата разила оттуда незримой конюшней… Там находился только Саша. Завернутый в старый цветастый халат и перетянутый шерстяным платком возле поясницы, он, сидя на корточках, по-кошачьи настороженно испражнялся на расстеленную газету. Увидев меня, Саша придушенно запричитал, обратив в мою сторону мутное старушечье лицо: – Вот до чего эти падлы довели… За ногу к батарее привязали, я, блин, в сортир попасть не мог. И это в своем доме! Саша шумно зарыдал и, ловко преобразовав газету в неуклюжий сверток, протянул ее мне: – Во имя вечной дружбы, спусти в унитаз. По какой-то закономерной случайности газета порвалась, и на пол посыпались экскременты, маленькие и плотные, как огурцы. Я отступил на шаг и тревожно закричал: – А Наталья моя где?! Саша, кланяясь, отвечал: – Ушла, ушла, милый… Как ты напился, так и ушла. Говорила, что видеть тебя не может такого, собралась и ушла, много часов как ушла. – Душу мне она изорвала, – разоткровенничался я. – Скажи, может, все только приснилось – тебе поверю! – А кто его знает, – сурово молвил Саша, – раз пьян был, нет истинного знанья… Одни предположения горькие… – Он задумчиво вытер о халат руки и грустно предложил: – Ты бы отвязал меня, а то пальцы, блин, не слушаются, – и с брезгливой застенчивостью подергал привязанной ногой. – Телефон есть у вас? – черство не расслышал я, увлеченный собственным несчастьем. – Ты в окошко покричи, вдруг услышит, – с неожиданным сарказмом посоветовал Саша и угрюмо помочился в раковину. – Нет, не услышит, далеко она, – безразлично прошептал я и ушел, почувствовав себя круглым сиротой. Просящий, как у цыганки, приплюснутый голос выплыл из темноты: «Молодой человек, вы меня извините, можно вас попросить об одной услуге?» Женщина говорила осторожно, с глубокими паузами. Я тут же развернулся и пошел на этот загадочный голос, пока он не материализовался в какое-то подобие серого бесформенного мешка, с широким, мерцающим сальной белизной лицом. Бурая челка опадала на прищуренные плутоватые глаза, извивались пиявчатые губы. – Вы не могли бы позвонить мне домой, я имею в виду, моему мужу?.. А то я уже час здесь стою, и никого не допросишься. Вы единственный, кто подошел, я бы так до утра стояла. Всего лишь позвоните мужу и спросите, пришла ли домой Наташа… |