Книга Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника, страница 3 – Матвей Ганапольский

Мы понимаем его тяжкие вздохи.

Когда наша семья жила на даче, то весь двор, как и весь мир, был в его лапах.

Во дворе было четыре дерева, вокруг которых можно было бегать, были кусты, которые можно было нюхать.

Но, главное, там были ворота, к которым можно было рвануться, вздыбив шерсть на загривке, если кто-то осмеливался мимо этих ворот пройти по улице.

На даче Берни был при деле, он был крутым пацаном.

Он всю ночь в полной темноте рыл огромную яму, куда прятал тещину кость.

Но рыл он эту яму и прятал кость ровно для того, чтобы утром, на наших глазах, вдруг ее раскопать и хрустеть у наших ног то ли ею, то ли землей, которой она была перемазана.

Он грыз кость при нас – что может быть большим проявлением высочайшего доверия!

Берни – абсолютный стоик.

Когда Катя и Саша были совсем маленькими, они издевались над ним, как издеваются все дети над умной собакой, которая их никогда не укусит.

Летом Саша привязывал к хвосту Берни машинки и вагончики с паровозиком, и наш Бернский зенненхунд, тщательно скрывая унижение, покорно тащил эти грохочущие транспортные средства по бетонной дорожке вокруг дома.

А Катя раскрашивала пса в зебру.

Берни терпеливо наблюдал, как дочь готовит кисти и гуашь, а потом, изображая воодушевление, подставлял бока для нанесения полосок.

Потом мое высокохудожественное дитя совершало обход соседей-колхозников, чтобы они восхитились ее мохнатой зеброй. Когда дуэт подходил к чьим-то воротам, местные собаки с визгом забивались в дальние углы.

Сами колхозники терпеливо кивали головами и говорили, что девочка – настоящая художница и «далеко пойдет».

Катя не понимала это выражение и отвечала, что далеко она ходить не будет, а идет домой, обедать.

Дочь бежала домой, а пес оставался зеброй на улице.

Однажды пошел сильный дождь, навеса на даче не было, и Берни остался под ливнем. Пес сидел неподвижно, потоки воды смывали гуашь, которая расползалась вокруг него цветным озером. Он, не отводя взгляда, смотрел на дверь дачи в надежде, что его полоски еще кому-нибудь понадобятся.

И потом, когда Катя сорок пять минут стояла наказанная в углу – наказанная за то, что бросила собаку под дождем, Берни эти же сорок пять минут стоял у окна снаружи и смотрел на Катю сквозь стекло окна, видимо ожидая, что она выйдет и снова раскрасит его в зебру.

Потом он проскользнул в дом и сел рядом с Катей, положив ей голову на колени.

Но главные детские издевательства над псом выпадали на зиму.

Дети с ним играли «в лошадку», заставляя Берни катать их на спине по глубокому снегу.

Популярна была также игра «Чудовище ледяной горы».

Игра состояла в том, что Берни ложился на снег, а дети возводили над ним гигантскую снежную гору, из которой торчала только его голова. В данном случае Берни изображал злобного дракона, который тысячу лет спал в этой горе и вдруг проснулся. И сейчас этот злобный дракон хочет съесть Катю и Сашу, так как сильно проголодался.

Дети брали хвойные ветки и шли штурмом на снежную гору, сопровождая военный поход дикими криками.

В ответ на штурм сообразительный пес, понимая доверенную роль дракона, громко лаял.

Чтобы Берни лаял активней, Саша тайком выносил ему каждые пятнадцать минут горячую сосиску.

Потом, победив дракона, промокшие дети бежали в дом сушиться, а мы с женой и тещей брали лопаты и раскапывали Берни.

Но однажды Саша пошел на штурм чудовища, схватив с уличного мангала острый шампур.

Сделать из Берни шашлык он не успел – мы успели перехватить его руку, после чего, отшлепанный и плачущий, Саша пошел стоять в угол, а Берни, проскользнув в дом, сидел рядом с ним и лизал ему руки, пахнущие дымом и мясом.

Но главной зимней игрой было действо под названием «Наш ответ гламурным Альпам!».

Зимы выдавались снежные, и мы насыпали огромную горку высотой метра три.

Вначале дети спускались с этой горки на санках, но это было слишком привычно.

Потом они вытащили из дома пластиковый тазик, но это было скучно – согласитесь, что может быть скучнее спуска с горки в розовом тазике, в котором когда-то купали Катю, потом Сашу, а теперь кладут белье после стирки.

Но однажды на эту горку случайно залез Берни, и дети просто завизжали от восторга – они поняли, что лучшей в мире «спускалкой с горки» является конечно же наш пес!

Антигламурный спуск, посредством бернского зенненхунда, осуществлялся следующим образом – Берни ложился на снег, а Катя и Саша садились на него, как на санки, только спинами друг к другу.

Далее Катя брала в руки два мохнатых уха, которые означали газ и тормоз, а Саша хватался за хвост, который означал руль.

После чего, под радостный смех и лай, вся эта детско-собачья конструкция съезжала вниз.

Далее все бежали наверх, в том числе и Берни, что выгодно отличало его от розового тазика, который нужно было тащить за собой.

Потом дети шли сушиться, а взрослые осматривали Берни, у которого на боках жестким снегом были вырваны клоки шерсти.

Мы мазали ранки зеленкой, и пес торопливо бежал в дом, чтобы положить голову на колени Кате или полизать руки Саше.

Жизнь на даче была для Берни рабочей, но радостной, потому что он был ежесекундно нужен.

Но сейчас дети пошли в школу, и на зиму мы сняли квартиру в городе.

А в квартире тесно, и Берни очень сильно грустит, потому что, куда он ни встанет – то голова его торчит, то хвост.

И все об него спотыкаются.

А он страдает и нервничает, потому что чувствует – для городской квартиры он слишком большой.

Например, когда он бежит к нам, чтобы облизать, то его слюна летит во все стороны, а он такой «собачкин» со вкусом – он понимает, что это не всем нравится, особенно гостям.

Гости не любят, когда они приходят в нарядной новогодней одежде, а через три минуты она вся покрыта его слюнями.

Поэтому в нем эта искренность, дружелюбие и врожденная интеллигентность постоянно борются с его собачьими природными наклонностями.

Я не зря упомянул Бернину интеллигентность.

Не знаю, как там насчет принадлежности к старинному роду Дадиани, но то, что наш зенненхунд интеллигент – это точно. Он спокоен, дружелюбен и не мстителен. Эти качества не у каждого человека присутствуют, а уж у собаки!..

Например, у одного моего приятеля был ризеншнауцер Джуди. Однажды Джуди в квартире как-то сильно нахулиганил. А квартира была после ремонта, и приятель пару раз, просто для вида, стукнул его рукой по попе.

Ризеншнауцер Джуди сразу не ответил, но, как писал Зощенко, «затаил некоторое хамство». И когда приятель вернулся после работы домой, то увидел следующее – один из углов стены попросту развален. Джуди зубами и когтями отодрал вначале обои, а потом и штукатурку до бетона. Причем когда приятель вошел в дверь, то Джуди не кинулся как обычно к нему, вертясь юлой. Он гордо сидел на груде штукатурки с обмазанной известью мордой и высунутым языком, с которого свисали прилепившиеся куски обоев.