Онлайн книга «Желтоглазые крокодилы»
|
— Нет, Ирис, даже не настаивай. Я не пойду на это еще раз. Они вдвоем сидели на кухне. Жозефина готовила ужин. У нее гостил Гэри, и казалось, что в доме завелся голодный троглодит. — Но почему? Разве первая книга не изменила твою жизнь? — Да… И ты не можешь себе представить насколько. — Ну и… — Ну и — нет. — У нас была отличная команда. Я сейчас раскручена, у меня имя, репутация, нужно только поддерживать этот процесс! Ты пишешь, я продаю, ты пишешь, я продаю… — Стоп! — завопила Жозефина, затыкая уши. — Я не машина. — Я не понимаю. Мы сделали главное — завоевали место под солнцем, и теперь ты отступаешь… — Я хочу писать для себя… — Для себя? Но ты ни одной книжки не продашь! — Спасибо. — Я не это хотела сказать. Прости меня… Ты продашь гораздо меньше, чем возможно. Ты знаешь, как продается «Такая смиренная королева»? Настоящие цифры, не те, что на рекламных проспектах? — Понятия не имею. — Сто пятьдесят тысяч за три месяца! И дальше — больше, Жози, больше! Зачем же останавливаться? — Не могу. Такое чувство, будто я родила ребенка, а потом встретила его на улице и не узнала. — Ну, приехали! Тебе не понравилось, что я остригла волосы в прямом эфире, что я на всех журнальных обложках, что я отвечаю на идиотские вопросы… Но это игра, Жозефина, и таковы ее правила! — Может быть… Но мне это не нравится. Мне хочется по-другому. — Знаешь, сколько тебе принесет эта история? — Пятьдесят тысяч евро… — Вот и не угадала! В десять раз больше! Жозефина вскрикнула и прикрыла рот ладонью. — Немыслимо! Что мне с этим делать? — Что захочешь, мне на это совершенно наплевать… — А налоги? Кто будет платить налоги с этой суммы? — Есть специальный закон для писателей. Они могут растянуть выплату налогов на пять лет. Это не так тяжело. Вполне сойдет за еще один налог Филиппа, он и не заметит! — Я не могу позволить ему платить налоги за мои заработки! — Почему? Я же говорю, он не заметит. — О, нет, — простонала Жозефина. — Это ужасно, я так не могу. — Сможешь-сможешь, потому что мы заключили пакт, и ты обязана его соблюдать. Речи не может быть о том, чтобы Филипп что-нибудь узнал. У нас сейчас более чем прохладные отношения, и явно не время раскрывать ему секреты. Жозефина, подумай обо мне, умоляю. Ну хочешь, я на колени встану? Жозефина пожала плечами и не ответила. — Передай мне сметану, сюда надо положить целую пачку. Мальчик метр девяносто ростом, ты и не представляешь, сколько съедает такое чудище! Я наполняю холодильник — он его опустошает, я опять наполняю, он опять опустошает! Ирис передала ей банку сметаны, скорчив умоляющую детскую гримаску. — Крик и Крок схрумкали… — Не настаивай. Ирис. Ответ — нет. — Ну всего один, Жози, а потом я как-нибудь выкручусь. Научусь писать, буду смотреть, как ты это делаешь, буду работать вместе с тобой… У тебя это займет всего-то шесть месяцев жизни, а меня спасет! — Нет, Ирис. — До чего же ты неблагодарная! Я ничего себе не оставила, все отдала тебе, твоя жизнь полностью переменилась, ты сама переменилась… — А! Ты тоже заметила? — Идем, Ирис? У меня еще работа сегодня вечером… Не хочу поздно возвращаться, — вмешалась Гортензия, просунув голову на кухню. Ирис, умоляюще сжав руки так, что побелели костяшки пальцев, бросила последний взгляд на Жозефину, но та упрямо тряхнула головой. — Знаешь что? — сказала Ирис, поднимаясь со стула. — Ты какая-то вредная стала. Ну вот, проработка комплекса вины. Теперь она будет давить на это. Она уже все перепробовала. Жозефина вытерла руки о передник, решительно добавила ломтики сала в лотарингский пирог и поставила его в духовку. «Люблю готовить, — подумала она. — Люблю простые вещи, всякие мелочи жизни. Этого как раз недостает Ирис. Ей важны в жизни только какие-то искусственные ценности, лишенные корней, поэтому при малейшей неудаче она теряет равновесие. Я должна научить ее печь пироги! Может, у нее мозги встанут на место». Она посмотрела в окно: сестра и дочь садились в машину Ирис. — Что-то у вас не ладится с мамой? — спросила Гортензия у тети, садясь в «смарт» и пристегиваясь ремнем безопасности. — Я попросила ее помочь мне с моей будущей книгой, а она отказалась… Вдруг в голове Ирис забрезжила идея, и она спросила: — А ты не можешь ее уговорить? Она так тебя любит. Если ты попросишь, она, может быть, скажет «да». — О’кей, поговорю вечером. Гортензия проверила, хорошо ли застегнут ремень, не смял ли он складки ее новенькой блузки «Экипман», потом вновь повернулась к тете. — Могла бы уж тебе помочь. После всего, что ты для нее и для нас всех делала! Ирис вздохнула с видом невинной жертвы. — Знаешь, чем больше помогаешь людям, тем меньше благодарности они к тебе испытывают. — Куда поедем за покупками? — Не знаю. В «Прада»? В «Миу»? В «Колетт»? — А ты можешь точно сформулировать, чего тебе хочется? — Я снимаюсь для журнала «Гала» во вторник, и мне бы хотелось выглядеть богемной рванью и вместе с тем шикарной, стильной. Гортензия подумала и объявила: — Поехали в «Галери Лафайет». У них целый этаж работ молодых дизайнеров. Я там часто бываю. Довольно интересно. А можно я тоже приду на фотосессию во вторник? Кто знает, вдруг познакомлюсь с модными журналистами… — О чем речь, конечно! — А можно я возьму с собой Гэри? Он тогда привезет и отвезет меня на скутере. — Хорошо. Внесу ваши имена в список при входе. Вечером Гортензия вернулась домой, нагруженная пакетами с одежками, которые купила ей тетка в качестве компенсации за потраченное время, и спросила мать, почему же та не хочет помочь Ирис. — Она так много помогала нам последние годы. — Это не твое дело, Гортензия. Это наши с Ирис проблемы. — Ну знаешь, мам… Могла бы хоть раз ее отблагодарить… — Повторяю, тебя это не касается. Идите за стол. Позови Гэри и Зоэ. Больше они этой темы не касались. После ужина все пошли спать. Гортензию удивила твердость в голосе матери. Она ее запросто осадила, да так уверенно… Мирно, без крика, но очень даже авторитетно. «Это что-то новенькое», — подумала Гортензия, раздеваясь перед сном. Когда она развешивала в шкафу свои новые наряды, зазвонил мобильник. Она легла на кровать и ответила по-английски, да таким томным, воркующим голосом, что Зоэ, которая возилась с пижамой, пытаясь ее напялить, не расстегивая пуговиц, мигом насторожилась. |