Онлайн книга «Записки школьного врача»
|
Семья у Боброва была большой и всегда неполной. В смысле – один-два человека из клана потомственных алкашей Бобровых традиционно находились за решеткой. Выходили одни – садились другие, баланс, установленный неведомыми силами, строго соблюдался. В десятом классе к радости всего педагогического коллектива (осведомленные люди утверждали, что по этому поводу в учительской был устроен небольшой сабантуйчик) Боброва посадили за поножовщину. Поцапался с незнакомым мужиком, начали махаться, достал нож и пустил в дело… Странным было только то, что Тоха дотерпел до десятого класса, а не прирезал никого двумя-тремя годами раньше, ведь нож он таскал с собой класса с четвертого. Так вот, даже этот асоциальный тип, социопат в невесть каком поколении, мог отважиться только на то, чтобы демонстративно закурить в школе. Самый, самый, самый скандальный поступок всех времен и народов. Жесткая жесть. Можете представить (или хотя бы попытаться представить) себе мое удивление, когда я узнал, что семиклассник Юра Сармаков, пай-мальчик из приличной семьи (отец – заведующий кафедрой в МГУ, а мать – главный редактор популярного глянцевого журнала), демонстративно помочился на пол в кабинете математики. Во время урока, на глазах у учительницы и одноклассников. Учеников пришлось вывести в другой кабинет, а Сармакова отправить к школьному психологу Светлане Александровне, даме бесцветной внешности и неопределенного возраста. Светлана Александровна работала в гимназии шестой год, но все ее отношения с коллективом сводились к «здравствуйте – до свидания», не более того. – Это… это… это просто слов нет… – захлебывалась эмоциями преподаватель математики Пиманова, на уроке которой произошел инцидент. – Юра бросил на пол бумажку, я попросила его не сорить в классе, а он ответил, что может вообще… Господи! – Что – так вот и сказал, Татьяна Сергеевна? – спросила англичанка Миндлина. – Да, прямо так и сказал… то есть предложил: «А хотите я вам еще и нассу здесь?» – А вы что? Это учительница биологии Усыченко. Выражение лица делано сочувствующее, а глаза так и горят в предвкушении пикантных подробностей. – Я потеряла дар речи! А он встал, расстегнул ширинку и… – Хам! – За такие дела надо кое-что отрезать! – заявил физкультурник Литвиненко. – Так идите и отрежьте, Кирилл Алексеевич! – под– начила его Тамара Ивановна. – Отомстите за Татьяну Сергеевну. А мы вам будем регулярно передачи слать, поддерживать… – На фене это называется «подогревать», – вставил биолог Власов. – Я вами просто восхищаюсь, Леонид Олегович! – Тамара Ивановна всплеснула руками. – И феню вы знаете, и Библию наизусть цитируете, и из Конфуция к месту что-нибудь всегда подберете, да еще кандидат биологических наук! Что же вы похоронили себя в нашем пантеоне? Было непонятно – удивляется она на самом деле или иронизирует. Власов на всякий случай решил не обижаться, а свести все к шутке. – Все дело в том, что я безответно влюблен в Асю Вадимовну, – «признался» он, – и это чувство удерживает меня подле нее… – Так у меня есть личный рыцарь! – обрадовалась Агеева. – Ох, не поздоровится тому, кто решит напрудить лужу у меня на уроке! – Шутки шутками, а теперь начнется! – Мания подражательства… – Уделают гимназию, как вокзальный туалет! – Вы, Наталья Константиновна, давно на вокзале не были – там сейчас все вполне цивильно. – А что по этому поводу говорит медицина? – Тамара Ивановна обернулась ко мне. – Это негигиенично, – коротко ответил я. – А с точки зрения психики? – С точки зрения психики, лучше, наверное, спросить психолога. – Она ничего не расскажет, во-первых – профессиональная тайна, а во-вторых, она такая партизанка – клещами слова не вытянешь. Лучше вы скажите как врач, демонстративно справлять нужду – это нормально или все же это патология? – Тамара Ивановна, в нашей гимназии никакой патологии быть не может! – Я это прекрасно знаю, Ирина Эдуардовна, я интересуюсь вообще. Сергей Юрьевич, скажите – есть такая психическая болезнь? – Ну, если расценивать как проявление эксгибиционизма… – Эксгибиционизм – это другое. Он же не тряс напоказ своим… – Не знаю, что и сказать, если честно. Я же не психиатр. – А вот нам не помешал бы школьный психиатр… – И стоматолог, и гинеколог, и травматолог! Давайте не будем мелочиться, а отдадим первый этаж под гимназическую клинику. Главный врач у нас уже есть… Звонок прервал обмен мнениями. В половине третьего меня вызвали к директору. – Леонардовна не в духе, – шепнула мне Марина. Лицо у нее было красным, а глаза – чуть припухшими. Явно – только что получила пендюлей. Я ободряюще подмигнул – «не расстраивайся, все пройдет!» – и прошел к директору. – Садитесь, Сергей Юрьевич, разговор у нас будет долгим! «И неприятным…» – добавил я про себя. Придал лицу самое внимательное выражение, сел на стул и приготовился внимать. – При знакомстве вы произвели на меня приятное впечатление… – А потом оно превратилось в неприятное… – …мне показалось, что я нашла в вас не просто наемного сотрудника, а единомышленника… Вот как? – …человека, которому небезразлична наша гимназия, человека, у которого болит душа… Все мы в какой-то степени душевнобольные… – …за наше общее дело, человека инициативного, способного возглавить медицинское направление… Мама дорогая, неужели у нас и впрямь будет создаваться гимназическая клиника? – …и не только исполнять мои поручения, но и предлагать мне какие-то новые направления в работе… Лучше уж сразу уволиться! Просто прийти и подать заявление. Так будет безболезненнее. – Вы понимаете, что ваша работа – это не бездумное выполнение должностных обязанностей от сих до сих, а полное решение проблем на данном направлении? Чтобы все было как надо. – Понимаю, Эмилия Леонардовна. – Понимаете? Тогда почему за все это время вы ни разу не пришли ко мне с каким-нибудь деловым предложением? Хотя бы с одним? У вас отсутствует инициативность? Вы не можете просчитывать возникновение проблем на своем участке работы? Вы не способны анализировать? Вот почему, когда разговариваешь с начальством, то сразу же начинаешь чувствовать себя полным кретином? Это только я такой или все? И что это вообще – комплекс, который вырабатывают у подчиненных начальники, или же пробуждение глубинной сущности в стрессовой ситуации? По выходе на пенсию, если, конечно, доживу, можно будет засесть за философский труд по этой теме. Как раз и материал накопится… |