Книга Черный крест. 13 страшных медицинских историй, страница 31 – Андрей Шляхов

Денек сегодня выдался славный. Только летом, когда все разъезжаются по отпускам и дачам, выпадают такие деньки – несуетливые и приятные, когда от одного больного до другого можно не только перекусить и перекурить, но и выспаться.

Сделав вторую затяжку, Чулков услышал, как по коридору затопала Лариса. Торопиться не стал – пусть пока разденет деда, снимет кардиограмму (реаниматологи, сволочи, снимать не стали – отфутболили деда по той, что привезла «скорая»).

В кабинете тем временем Лариса помогла больному перебраться на кушетку и попыталась отнять у него сумку.

– Ну что вы в нее вцепились? – сердилась она. – Можно подумать – убежит она от вас. Поставьте рядом с кушеткой, никуда не денется ваша сумка.

Старик сердито сопел и все норовил приладить сумку вместо подушки, но этот вариант не устраивал Ларису.

– Я просила вас не сесть, а лечь! Ну что за народ!

Наконец был найден компромисс – сумка спустилась на пол, а одна из ручек осталась в правом кулаке хозяина. Лариса помянула чью-то мать и стала накладывать электроды. Смазать их гелем она, по обыкновению, забыла.

– «Наводка» будет, – напомнил Чулков, думая о том, что старый хрыч неспроста так трясется над своим вещмешком – явно там есть чем поживиться.

Еще в первый год работы на «скорой» Витя Чулков понял смысл народной мудрости «под лежачий камень вода не течет». Если ждать, пока тебе дадут, – много не дождешься. Свое надо брать, то есть надо брать чужое, чтобы оно стало своим.

Брал везде – и в карманах «уличных» пациентов, и в квартирах.

Брал по-умному – деньги, только деньги, и ничего кроме денег. На деньгах не спалишься, а вот на колечке с брюликом – запросто. На подстанции, кстати, был такой случай – стянул один из врачей колечко на вызове, а через три часа это самое колечко у него изъяли оперативники. Тетка видела «акт приватизации», и стоило только бригаде выйти за дверь, позвонила в милицию. Идиоту дали три года.

Брал только тогда, когда можно было взять незаметно. Хорошо знал, что в первую очередь закладывают свои, поэтому на глазах у фельдшера и водителя ничего себе не позволял. Во-первых, не любил делиться, жаль было отдавать свое. Во-вторых, ежедневно слушал в курилке похвальбы на тему «мы закалымили» и не собирался фигурировать в подобных рассказах. В-третьих, мыслил глобально: «Береженого Бог бережет, небереженого конвой стережет».

Ничего так выходило, в иные месяцы аж по пять зарплат. В другие, правда, и ползарплаты не набиралось. И – никаких пересудов и подозрений. Во всяком случае за все годы ни разу никто не пожаловался. То ли не могли заподозрить, то ли понимали, что все равно ничего не докажешь и не хотели попусту себе нервы трепать.

В приемном отделении, конечно, в смысле «находок» было не ахти, но все же перепадало, и перепадало не так уж и редко...

Лариса начала поодиночке отцеплять электроды, выдавливать на них гель из тюбика и накладывать заново.

– Холодно, – пожаловался старик.

– Привыкайте, – посоветовала Лариса, намекая не на длительность процедуры, а на могильный холод.

Когда кардиограмма была снята (никакой отрицательной динамики, видимо, реаниматологи были правы), больной попросился в туалет.

«На ловца и зверь бежит», – обрадовался Чулков и попросил:

– Лариса, проводи дедушку в туалет.

– Сам дойдет, не маленький, – фыркнула Лариса.

Тут уж Чулков не выдержал и прикрикнул:

– Проводи или принеси ему «утку»!

– Ну вот еще – буду я с «уткой» бегать, – проворчала Лариса. – Нашли официантку. Пойдемте, дедушка.

– Сумку оставьте, – строго сказал Чулков. – В туалет с сумками не ходят – еще уроните ее там.

Минуты две старик, разрываемый зовом природы и голосом разума, колебался, но потом зов природы все же победил.

– Приглядите за моими вещами, – попросил он Чулкова, ставя сумку на кушетку.

– Вы ее еще мне на голову поставьте! – возмутилась Лариса. – А ну спустите на пол!

Сумка переместилась в угол.

– Все будет в порядке, – заверил Чулков. – Ларис, ты там покарауль за дверью, мало ли...

Полгода назад один из больных пошел отлить и получил перелом нижней челюсти – потерял сознание и упал в кабинке, причем упал так неудачно, что ударился подбородком о унитаз. Шуму было много, заведующий и дежурный врач получили по строгому выговору.

– Покараулю, не беспокойтесь, – пообещала Лариса и обернулась к деду: – Следуйте за мной!

Как только дверь закрылась, Чулков начал ревизию дедовых вещей. Десять минут у него в запасе было точно – старики быстро по-маленькому не ходят.

Так, майки-трусы-носки, складной стаканчик, Евангелие (не мог папаша ничего повеселее в больницу взять), носовые платки, футляр с очками, ключи... А вот и бумажник!

В затертом кожаном бумажнике лежало четыреста тридцать рублей полтинниками и десятками. Что за хрень? Неужели дед скуп настолько, что трясется над подобными суммами? Клиника, блин, чистая психиатрия.

Под подкладкой? Чулков аккуратно прощупал сумку и ничего не нащупал.

Зашил в резинку трусов? Снова облом. Нет, это просто сумасшедший скупердяй!

Чулков начал убирать вещи в сумку. К деньгам не притронулся – ну их, несерьезно как-то.

Перед тем как убрать Евангелие, зачем-то раскрыл ее и замер.

Сердцевина книги была аккуратно вырезана. В ровной, подогнанной точно по размеру нише Чулков увидел стодолларовую купюру, перетянутую желтой резинкой и догадался, что это не одна купюра, а целая пачка.

Догадка подтвердилась – «стольников» было восемьдесят. Богатый старичок – мечта любого наследника. И какой сообразительный – в Евангелие деньги запрятать.

На несколько секунд замешкался Чулков, помедлив убрать деньги (в свой собственный карман, разумеется), и был наказан – дверь распахнулась, пропуская в смотровую заведующего отделением.

Александр Сергеевич, полностью разделявший «социалистические» взгляды Чулкова (было у них несколько совместных «экспроприаций»), оценил ситуацию мгновенно. Выглянул в коридор, закрыл дверь, подпер ее своей широкой спиной и спросил:

– Сколько?

– Восемь тысяч, – ответил Чулков, досадуя на собственную нерасторопность, и в мгновение ока располовинил пачечку, отсчитав от нее сорок купюр.

Добыча тут же исчезла в карманах, а книга вернулась в сумку.

– Есть идея, – совершенно по-ленински прищурился заведующий и, ничего не объясняя, скрылся за дверью.

Чулков убрал Евангелие в сумку и уселся за стол.

Не прошло и минуты, как он вернулся, достал из кармана халата книжку в яркой обложке и протянул ее Чулкову:

– Положи вместо этого «сейфа», так прикольнее выйдет.