Онлайн книга «Весенние игры в осенних садах»
|
– Это правда, что ты собираешься замуж? – На втором курсе? Я что, похожа на дурочку? – Ну, она сказала, что это был твой жених. – Это он так считает. Красиво жить не запретишь. Я сказала ему, что если и выйду замуж, то только на пятом. Он решил ждать. – Ты с ним спишь? Она уселась рядом, отбросила волосы со лба и спросила: – Ас чего это ты вдруг так заинтересовался мной? – Не хочу тебя ни с кем делить, – ответил я прямодушно и лег, заложив руки под голову. – О! А я уже принадлежу тебе? – А разве нет? – Ты слишком самоуверен. – Так ты спишь с ним? – Сплю. Если это так называется. Последний раз спала месяца три назад. Вообще-то, раз пять у нас что-то было, но мне не понравилось. – Она наклонилась ко мне так, что ее волосы распустились надо мной, словно ветви плакучей ивы. – Ты намерен меня отбить? – Разве я тебя уже не отбил? – Еще нет, – прошептала она и поцеловала меня в губы. Я обнял ее, она легла на меня, и мы стали целоваться взасос, а мой стержень снова потянуло на подвиг, и он стремительно стал превращаться в булаву. Она подняла голову: – Я чувствую то, что я чувствую? – Ну да. – О нет, второй раз в военно-полевых условиях я тебе не отдамся, – и скатилась с меня. – Поедешь ко мне? – А что я дома скажу? – Что-нибудь придумаешь. Она с минутку помолчала. – А покажешь мне розу? – Покажу. Излишне и говорить, что всю историю про розу я придумал. Не лежала у меня между страниц «Маньёсю» ее роза, роза эта затерялась в водовороте толпы. Впрочем, была у меня другая усохшая роза. Она осталась после жены. Когда-то она рисовала ее, увядшую розу в хрустальном бокале с красным вином, а затем использовала как закладку, и вот спустя несколько лет ее усохшая роза наполняется иным содержанием и в ней оживает душа другой розы, которой от силы месяца три. И теперь этот усохший цветок соединяет нас троих в каком-то удивительном мистическом сплетении, цветок, который я отныне воспринимаю как розу Лиды. Издалека доносится гул двигателя, звучит сигнал, а через минуту автомобиль останавливается на поляне, из него выходят Олько с Ульяной. По выражениям их лиц трудно понять, было ли между ними что-нибудь или нет. Заметно лишь, что Ульяна хорошенько протрезвела. – Вы представляете? – всплеснула она руками. – Ближайшая почта оказалась закрыта на замок, пришлось пилить почти до самого Львова. А вы здесь без нас не заскучали? – С чего бы нам скучать? – ответила Лида. – Пан Юрко развлекал меня разными историями. – Пан Юрко? – удивился Олюсь. – Вы до сих пор на «вы»? А ну-ка немедленно выпить на брудершафт! – Он вложил нам в ладони по бокалу, налил шампанского с мартини и скомандовал: – До дна! – Ну-ка, ну-ка, – незнамо чему радовалась Ульяна. Мы выпили и поцеловались. Символично. Без засосов, без язычков, без сладострастья. – Вот теперь порядок, – кивнул Олюсь, с подозрением взглянув на меня. – А теперь и нам пора вас догонять. Наливая себе коньяк, Олько на мгновение остановил свой взгляд на покрывале, лишь на мгновение, но я успел заметить, как тень мелькнула по его лицу, и это заставило меня задуматься: что привлекло его внимание? Покрывало? Ах, я ведь перевернул его наизнанку, а у нее – окраска светлее. И Олько это просек. Ну и что? А может, прежний цвет мне был неприятен и раздражал. Мое покрывало, что хочу, то с ним и делаю. Но теперь взгляд Олька вперился в меня. Он не сказал мне ни слова, но мое подозрение окрепло: Олюсь увидел в покрывале улику. – Лидусик, – прощебетала Ульяна, – не составишь ли ты мне компанию? – и кивнула на кусты. Девушки скрылись в чаще. А Олюсь взялся за краешек покрывала, приподнял, посмотрел, покачал головой и сказал: – Все ясно. – Что именно? – То, чем вы здесь занимались. – Наверное, тем же, чем и вы. – Мы? Да мы, блин, на эту гребаную почту угробили целый час! – Далась тебе эта почта! Надо было заехать в укромный уголок и… Я прикусил язык, сообразив, что говорю не то, но было уже поздно. – Что-что? Так получается, я должен был уламывать твою Ульяну? Ни-ичего себе! Вот так номер! Но я еще не утерял кое-какие принципы. Я еще умею дорожить дружбой. В отличие от некоторых. – Ты имеешь в виду меня? – А кого же еще! Вы посмотрите на него! Он уже не против того, чтобы я отодрал его Ульяну. Так ты, может, и мою Лиду уже трахнул? – Послушай, а тебе не все ли равно? Да они ведь обе, как писанки. – Это факт, – согласился Олюсь и, отрезав изрядный кусок ветчины, завернул ее в лист салата. – Но я потратил вчера весь вечер и сегодня полдня на то, чтобы охмурить Лиду, я осыпал ее миллионом слов, рассказал тысячу и одну сказку и сто анекдотов… Между нами пробежали искры. Ты понимаешь, что это такое? Искры! – потряс он в воздухе самодельным голубцом. – Электрические разряды! Я это уже почувствовал в танце. Осталось только… – …положить руку на защелку ее тела, нажать слегка и открыть… – Во-от! Только честно! Трахнул? – Ну… это ты как-то слишком вульгарно… не деликатно… – Да перестань артачиться! Вульгарно! Ты мне честно ответь: вставил пистон? – Ну, капец, она такая милая девушка, а ты – «пистон»! – Хорошо. Ты занимался с ней любовью? Я опустил глаза. Поискал взглядом бокал, налил, выпил и сказал: – За…нимался. – Я так и знал! – Олюсь в сердцах швырнул ветчину на салфетку. – Пока мы гоняли, как идиоты, туда-сюда, вы здесь хорошенечко покувыркались. И это мой коллега! – Ну… мы же друзья. Что нам делить? – Друг? Друг – это тот, кто не трахает твою жену! – Не преувеличивай. На твою жену я бы никогда не покусился. – А я отныне в этом не уверен! И что ж теперь? Ты набаловался всласть, а я, выходит, в пролете, так получается? – Ну, отчего же? Возьмись за Ульяну. Вот они идут, и, судя по всему, они уже все выяснили. Приблизившись к нам, девушки умолкли. Похоже, между ними был горячий разговор, их щеки пылали, а Ульяна откровенно избегала моего взгляда. Лида же, переглянувшись со мной, заговорщически усмехнулась. Я подумал, лучшее, что следовало бы предпринять в этой ситуации, это начать пить. Неопределенное состояние продолжалось недолго, а затем языки у всех снова развязались, и я заметил, как Ульяна уже откликается на каждое слово Олюся. И спустя еще полчаса она прижималась к Ольку, а Лида – ко мне. Надвигались сумерки, когда мы двинулись домой. В Винниках девушки позвонили родителям, и каждая сообщила свою версию. Затем мы подъехали к магазину и купили им зубные щетки. |