Онлайн книга «Код Мандельштама»
|
Однако, как выясняется, у великих поэтов — свои судьбы, своя продолжительность жизни — даже после смерти. Мне сейчас хотелось бы остановиться — вполне произвольно — на некоторых моментах-ступеньках его жизни. Остановиться, оглядеться. О чем-то себя спросить. О времени… Том ли? Этом ли, нашем? О местах, людях… Пусть эта часть станет вопросами по поводу… Некими фрагментами размышлений. Хорошо сказал Хулио Кортасар: «На самом деле каждый из нас — театральная пьеса, которую смотрят со второго акта. Все очень мило, но ничего не понять». Да мы и сами порой не понимаем, почему «во втором акте» сюжет нашей жизни разворачивается так, а не иначе. И обращаемся к «акту первому» — к вопросам: откуда я? почему я именно здесь? и… много еще разных «почему» связано с тем, что предшествовало нашему появлению на свет и с первыми годами жизни… Недаром многие писатели входили в мир большой литературы именно с воспоминаниями о детских годах (один из самых ярких примеров — «Детство» и «Отрочество» Л. Н. Толстого). Детство и юность поэта… Дописьменный (до-творческий) период… Хотя — обо всем есть в стихах, есть в его воспоминаниях… Остановимся все же на каких-то ступеньках… Год рождения Осипа Мандельштама. 1891. И почему поэт назвал этот год ненадежным?.. Именно этот год… В России правит император Александр III Миротворец. Одна из главных целей, поставленных им, — мирное сосуществование с другими державами. И — если говорить о внутренней политике — никаких уступок либералам. В 1881 году выходит «Манифест о незыблемости самодержавия». Жизнь, кажется, так и будет проходить: незыблемо-глухо. На смену восьмидесятым пришли девяностые годы. Сомерсет Моэм их обозначает так: «Экстравагантные девяностые годы пробудили интеллигенцию от апатии, наполнили ее беспокойством и неудовлетворенностью, ничего не дав взамен. Старые идолы были разрушены, но место их заняли кумиры из папье-маше. Девяностые много говорили об искусстве и литературе, но произведения этого времени были похожи на заводных зайчиков, которые скачут после того, как их завели, но останавливаются с щелчком, когда завод закончился» [14] . Осип Мандельштам напишет о девяностых: «Я помню хорошо глухие годы России — девяностые годы, их медленное оползание, их болезненное спокойствие, их глубокий провинциализм — тихую заводь: последнее убежище умирающего века. <…>…девяностые годы слагаются в моем представлении из картин, разорванных, но внутренне связанных тихим убожеством и болезненной, обреченной провинциальностью умирающей жизни. Широкие буфы дамских рукавов, пышно взбитые плечи и обтянутые локти, перетянутые осиные талии, усы, эспаньолки, холеные бороды…» («Шум времени»). До России, видимо, экстравагантность европейских девяностых дошла лишь в виде буфов на дамских рукавах… Самодержавие незыблемо. Император молод, крепок, могуч. Перемены невозможны. 1891 год интересен уже тем, что в этом году появились на свет Осип Мандельштам, Сергей Прокофьев, Михаил Булгаков — всемирно признанные гении русского искусства. 1891-й, кроме того, — год рождения выдающегося немецкого поэта Йоганнеса Бехера, американского писателя Генри Миллера, Лили Брик, Ильи Эренбурга… У каждого поколения — свой выбор, свои сети, своя пагуба. У поколения, рожденного в первый год девяностых (конца XIX века), выбор оказался жесточайшим — уж очень страшные испытания готовил им будущий, двадцатый век. Вот — попутно — судьба одного человека, с Мандельштамом связанного лишь годом рождения. Но его пример ярко показывает, с чем приходилось сталкиваться в те годы буквально каждому. Пауль Грюнингер, родившийся 27 октября 1891 года, — швейцарец, входящий сейчас в список «праведников народов мира». Не поэт, не музыкант, не художник. Шеф полиции кантона Санкт-Галлен. В 1938 году, после аншлюса (присоединения) Австрии к гитлеровской Германии многие еврейские беженцы пытались спастись в Швейцарии. Через несколько месяцев правительство Швейцарии объявило: «Корабль полон» — и закрыло границы для жертв нацизма. Пауль Грюнингер политикой никогда не занимался, в движении Сопротивления не участвовал. Это был честный полицейский служака, свято чтивший устав. Однако реальность заставила его пренебречь служебным долгом. Он видел тысячи измученных, бесправных, лишенных всего людей, обреченных на смерть в случае их возвращения в Австрию. Ему пришлось сделать выбор. Он выбирал между нравственным законом и между законом государства. И, в отличие от тысяч и тысяч, выбрал в пользу человечности. Пауль Грюнингер пропускал беженцев на территорию Швейцарии, проставляя в их паспортах даты въезда до закрытия границ. Таким образом он спас 3601 человека. Итог: уголовное дело, суд, приговор, лишивший его звания, должности, права на госслужбу. Скромная, скудная жизнь. Так простой полицейский вошел в историю. Теперь его именем и улицы названы, и сам он именован «Праведником народов мира». Удивительный подвиг — ведь правда? Выбрать путь спасения людей, а не отвернуться равнодушно… Весь XX век — век страшного выбора между жизнью и смертью, подлостью и высотой подвига, страхом и свободой… Век мой, зверь мой, кто сумеет Заглянуть в твои зрачки И своею кровью склеит Двух столетий позвонки? Кровь-строительница хлещет Горлом из земных вещей, Захребетник лишь трепещет На пороге новых дней… Так ощущал хищность своего века-зверя поэт, родившийся в начале девяностых, «глухих годов». А почему все-таки 1891-й — ненадежный? Кстати, а если бы сейчас назвали мы ненадежным 1991-й? Все ли, родившиеся в этом году или несколькими годами позже, точно знали ответ, за что же он так назван? В годовщину путча августа 1991-го провели опрос среди наших двадцатилетних граждан. Мало кто мог вразумительно объяснить, что за путч такой произошел в год их рождения. А уж аббревиатуру ГКЧП не сумел расшифровать никто. А мы тут о 1891-м! И все же… Некоторые современники тогдашних событий считали, что именно 1891-й год положил начало бедам России. В конце апреля 1891-го во время визита в Японию цесаревича Николая Александровича (будущего императора Николая II) произошел так называемый инцидент в Оцу. Цесаревич совершал в 1891 году кругосветное путешествие и по пути во Владивосток, где он должен был присутствовать на церемонии начала строительства Транссибирской железной дороги, посетил Японию. |