Онлайн книга «Маятник Фуко»
|
— Длинноватенькое название у кессельвесселя. — В семнадцатом веке носили длинное. Заказывали Лине Вертмюллер… Кессельвессель — сатирическое сочинение вроде сказочки о всемирном переустройстве человечества и списано, кажется, с «Парнасских ведомостей» Траяно Боккадини. Однако туда приплетен еще небольшой трактатик на дюжину страниц — эта самая «Слава Братства», которую на следующий год перепубликовали отдельным изданием, и присовокупили другой манифест, этот уже по латыни, «Confessio» — «Исповедание Братства Розы и Креста, всем эрудитам Европы». В обоих представлено братство розенкрейцеров и слышен голос создателя, таинственного C.R. Позже и из других источников станет известно, что речь идет о Христиане Розенкрейце. — Почему не указано его полное имя? — Смотри, это настоящий разгул инициалов; здесь никого не называют полным именем, все представлены как G.G., М.Р., I., а те, к кому особое отношение, именуются P.D. Здесь рассказывается о первых годах формирования личности C.R. Он сначала посещает Гроб Господен, затем плывет к Дамаску, затем входит в Египет и оттуда — в Фес, который в то время был святая святых мусульманской мудрости. Там наш Христиан, который знал уже греческий и латынь, изучает восточные языки, физику, математику, естественные науки, аккумулирует всю тысячелетнюю мудрость арабов и африканцев, не исключая Каббалу и магию, даже переводит на латинский язык таинственную «Liber М.» и познает, таким образом, все тайны макро — и микрокосмоса. В течение двух веков все восточное в моде, особенно то, что не понятно. — Они всегда так это повторяют. Вы голодны, обмануты, вас эксплуатируют? Просите кубок тайны! Вот… — Ты тоже хочешь потерять голову? — Но я знаю, что речь идет о химии и не более того. Ни для кого это не секрет, даже те, кто не знают древнееврейского языка, свихнулись, стремясь все постичь. Иди сюда. — Подожди. Затем Розенкрейц едет в Испанию, там также постигает оккультные доктрины и говорит, что продвигается все ближе и ближе к Центру познания. И во время этих путешествий, которые для интеллектуала той эпохи были действительно походом за тотальной мудростью, он понял, что необходимо создать в Европе общество, которое смогло бы указать правителям путь науки и добра. — Оригинальная мысль! Стоило так усердствовать! Я хочу охлажденную мамайю. — Она в холодильнике. Будь добра, возьми сама, я работаю. — Если ты работаешь, значит, ты муравей, если ты муравей, то и веди себя как муравей — иди за провизией. — Мамайя — это роскошь, поэтому за ней должна сходить стрекоза. Если я пойду, тогда ты читай. — Избавь, Господи. Ненавижу культуру белых. Я схожу. Ампаро шла к кухне, а я наблюдал за ней с вожделением. Тем временем C.R. возвратился в Германию и вместо того, чтобы заняться превращениями металлов, что позволяли его огромные знания, решил посвятить себя духовным преобразованиям. Он создал братство, изобрел магический язык и письмо, которые станут основой науки мудрости для будущих братьев. — Нет, я испачкаю книгу, положи мне ее в рот, да нет, не дурачься… вот так. Господи, как хороша мамайя, resencreutzlische Mutti-ja-ja… А знаешь, что эти послания розенкрейцеров призваны были просветить мир, алчущий истин? — И просветили? — То-то и штука, что истину было решено в манифесте не открывать. Пообещали и передумали. Потому что эта истина такая важная, такая важная, что открывать ее никак нельзя. — Сволочи. И ты тоже. — Нет, нет, я не виноват, перестань, щекотно! В общем, розенкрейцеров тогда было на белом свете множество, но тут же они решили разъехаться во все концы света и дали обет бесплатно лечить болящих, не носить одежд, по которым их могут опознать, прилаживаться к обычаям каждого государства, встречаться между собою ежегодно и оставаться в глубокой тайне сотню лет. — Но извини, какой реформы им было надо, если ее как раз в то время проводили? Лютер-то зачем старался? — Да нет, выходит, что розенкрейцеры — это еще до протестантства. Тут сказано в примечании, что из внимательного изучения «Fama» и «Confessto» очевидно. — Кому очевидно? — Говорят очевидно, значит должно быть и твоим очам видно. Не приставай. Эй! Прекрати немедленно! Идет серьезный разговор, понимаешь… — Понимаешь, это ты не понимаешь… — Я сейчас отползу, с тобой опасно… Очевидно, как было заявлено! Что предтеча розенкрейцерства — Христиан, как ты уже догадалась, Розенкрейц! Который вряд ли существовал… родился в 1378 году и умер в 1484 в цветущем возрасте ста шести годов, и нетрудно догадаться, что секретное общество Розы и Креста немало способствовало проведению реформации, которая в 1615 праздновала столетний юбилей. Добавим к этому, что на персональном гербе Лютера мы находим как розу, так и крест. — Простенько и со вкусом. — А что ты хотела бы чтобы Лютер держал у себя на гербе — горящую жирафу или растаявшие часы? [68] Всякому дизайну свое время. Всяк шесток знай свой свер… Знаю, какой тебя шесток интересует… Слушай лучше. Около 1640 года розенкрейцеры решили отремонтировать свой дворец или как его, тайный замок. И вот они обнаружили плиту, в середине которой был забит большой-большой гвоздь. Дерни за гвоздик — плита вынулась, а за нею оказалась большая-большая дверь, а на двери было написано большими-большими буквами POST CXX ANNOS PATEBO. [69] — Хоть я и был подготовлен письмом Бельбо, все же я подскочил. — Ого! — Что с тобой? — Тот же текст в тамплиерском завещании… Я тебе никогда не рассказывал один случай, с одним полковником… — Ну так значит тамплиеры переписали у розенкрейцеров. — Да тамплиеры были раньше… — Значит, розенкрейцеры переписали у тамплиеров. — Радость моя, без тебя я бы сел и заплакал. — Радость моя, тебя сглазил этот Алье, ты тоже начал искать откровений. — Ничего подобного, никаких откровений я не ищу. — Ну и молодец, а то будь начеку — опиум для народов! — Пуэбло унидо хамас сера венсидо? [70] — Смейся, смейся. Лучше расскажи, что дальше писали эти идиоты. — Эти идиоты, как нам объяснял Алье, стажировались у вас в Африке. — На стажировке их обучали утрамбовывать в трюмы таких, как я. — Скажи спасибо, что тебя вовремя утрамбовали и вывезли в Бразилию, а то жить бы тебе в Претории, бедная чернявочка. — После поцелуев я продолжал: — За большой-большой дверью обнаружилась гробница о семи углах и — кто б мог подумать — семи сторонах! великолепно освещенная искусственным солнцем. В середине был круглый алтарь весь разузоренный девизами и эмблемами, например NEQUAQUAM VACUUM… |