Книга Четвертая рука, страница 64 – Джон Ирвинг

— Чуть не загнулась! — с трудом проговорила она. Патрик молчал, думая, что у нее все еще продолжается оргазм, и тут включился автоответчик. — Помирала и кончала, бывает же такое! — прибавила Энжи.

В этот момент из автоответчика донесся новый голос, сопровождаемый грохотом городской подземки — металлическим лязгом и дребезжанием колес. Отец Энжи, транспортный полицейский, обращался к любимой дочурке:

— Энжи! Ты что, мать в гроб вогнать хочешь? Она уж и есть перестала, и к мессе не пошла… — Налетевший поезд заглушил причитания полисмена.

— Это папа, — ритмично двигая бедрами, сообщила Энжи Уоллингфорду. Они по-прежнему были нераздельны — вечная пара, божок и богиня, символизирующие смерть от наслажденья.

Энжи опять закричала, и телефон почти сразу зазвонил в четвертый раз. «Интересно, который теперь час?» — подумал Патрик и, взглянув на свой электронный будильник, увидел, что циферблат залеплен чем-то розовым. Походило на кусок легкого, но оказалось, это всего лишь чуингам с ягодным вкусом. Сквозь розовую пленку слабо просвечивали электронные цифры, придавая жвачке вид живой плоти.

— Господи! — только и успел он пробормотать, как их захлестнула новая волна — на этот раз обоих одновременно. Зубы юной гримерши, словно соскучившись по жвачке, тут же впились ему в левое плечо. Патрик довольно легко перенес бы эту боль — ему случалось терпеть и похуже, — но такого энтузиазма от Энжи он, признаться, не ожидал. Кончая, она не только кричала и давилась жвачкой, но еще и очень больно кусалась. И только она вознамерилась посильнее вонзить зубы ему в плечо, как снова отключилась.

— Эй ты, урод! — раздался в ту же минуту новый голос из автоответчика. — Знаешь, мистер Однорукий, я ведь тебя запросто не только второй руки лишить могу, но и того, что у тебя промеж ног болтается! Одна дырка останется!

Уоллингфорд спешно попытался привести Энжи в чувство, поцеловал ее, но она лишь улыбнулась, не открывая глаз.

— Тебе тут звонят, — шептал ей на ухо Патрик. — На этот раз лучше все-таки взять трубку.

— Рожа поганая! — продолжал мужской голос. — Знаешь, наверное, что и телевизионные знаменитости иногда исчезают! — Похоже, он говорил из машины, где работало радио: Патрик слышал негромкие звуки джаза и голос Джонни Мэтиса. Он вдруг вспомнил мужской перстень у Энжи на цепочке; такой перстень разве что на большой палец ноги надевать. Но перед тем, как лечь в постель, Энжи цепочку с перстнем сняла, открестившись от его дарителя — «так, ничего особенного, это просто один парень, он за границу уехал». Но тогда чей же голос доносится из автоответчика?

— Энжи, по-моему, тебе стоит послушать, — снова шепнул Патрик, нежно приподнял ее и усадил. Черные волосы падали ей на лицо, прикрывая и прелестные груди. Пахло от нее восхитительно — какой-то коктейль цветочно-фруктовых ароматов, а все ее тело покрывал тонкий блестящий слой пота.

— Слышь, ты, мистер Однорукий! — доносилось из автоответчика. — Я ж твой член в блендер засуну! А потом тебя же это пойло пить заставлю! — И голос наконец умолк.

Когда Энжи проснулась, Уоллингфорд уже собирал вещи для поездки в Висконсин.

— Ой, как я писать хочу! — заявила она и бросилась в туалет.

— Тут тебе еще звонили! — крикнул ей Патрик — Но не мать, а какой-то парень, который пообещал, что засунет мой пенис в блендер.

— Так это, наверно, мой братишка, Витторио. Его все просто Вито зовут! — крикнула в ответ Энжи. Она сидела на унитазе, оставив дверь открытой. — Неужели он так и сказал: «пенис»?

— Нет, вообще-то он сказал «член».

— Тогда это точно Вито! — удовлетворенно кивнула Энжи. — Он и мухи не обидит. У него даже работы нет. — Интересно, каким образом отсутствие у Вито работы связано с его незлобивостью? — А зачем тебе в Миннесоту? — спросила она.

— В Висконсин, — поправил Патрик.

— Кто у тебя там?

— Одна женщина, которой я намерен сделать предложение. Хотя она, вероятно, мне откажет.

— Ничего себе! Так у тебя, значит, проблемы? — И Энжи потянула его обратно в постель. — Ладно, иди-ка сюда. Знаешь, тебе надо быть более уверенным в себе. И верить, что она непременно скажет «да». Ведь если не верить, чего ж тогда и ехать-то?

— Ну, а если она меня не любит?

— Да любит, конечно, любит! Тебе просто надо немножко потренироваться. — И она предложила: — Можешь потренироваться на мне! Ну, давай, делай мне предложение!

Он попробовал — в конце концов, действительно надо потренироваться! — и сказал ей все, что хотел сказать миссис Клаузен.

— Боже ж ты мой! — протянула Энжи. — Самая главная твоя ошибка: нельзя начинать с извинений! Чего ты все извиняешься-то? Просто возьми и скажи: «Я не могу без тебя жить!» Ну, или что-нибудь в этом роде. Давай, говори!

— Я не могу без тебя жить, — неуверенно произнес Уоллингфорд.

— Тьфу ты!..

— Что, опять не так? — спросил Патрик.

— Надо говорить убедительно.

Снова зазвонил телефон — это был уже пятый звонок. Опять звонила Мэри Шаннахан, которой, видно, показалось слишком одиноко в ее квартирке на Пятьдесят какой-то-там улице. Уоллингфорд вроде бы даже слышал шум машин, проносившихся по ФДР-драйв.

— Мне казалось, что мы друзья, — начала Мэри. — Значит, вот как ты к друзьям относишься? К подруге, которая носит твоего ребенка?» — И то ли у нее голос прервался, то ли мысль куда-то уплыла, но звук исчез.

— Это она в самую точку попала, — заявила Энжи. — Надо бы тебе ей чего-то сказать.

Уоллингфорд хотел было помотать головой, но поскольку он лежал, уткнувшись лицом в грудь Энжи, то решил, что трясти головой в такой позе негоже.

— Не может же быть, чтобы ты до сих пор трахался с этой девкой! — снова донесся из автоответчика голос Мэри.

— Если ты с ней не поговоришь, так я сама поговорю! Кому-то же надо ей ответить! — возмутилась Энжи, исполненная сочувствия.

— Вот и поговори, — предложил Патрик, уткнувшись еще ниже, в живот Энжи — ему хотелось отгородиться ото всего на свете, от всех звуков.

Гримерша действительно взяла трубку и сказала:

— Мисс Шаннахан, это Энжи. Вы не расстраивайтесь, у нас тут ничего такого особенного не было. Я, правда, чуть до смерти не подавилась. Правда-правда! Чуть не умерла, кроме шуток! — Мэри тут же повесила трубку. — Я что-то не то сказала? — спросила Энжи у Патрика.

— Да нет, все то. Молодчина! — искренне ответил он.

— Врешь ты все, — не поверила ему Энжи. — Ну что, будем еще трахаться или хватит?

И все началось по новой. А что им еще оставалось делать? На сей раз, когда Энжи опять отключилась, Патрик все-таки содрал прилипшую к будильнику жвачку и завел звонок.