Книга Пляжная музыка, страница 192 – Пэт Конрой

Но когда в декабре 1969 года Кэйперс и Шайла вырвались вперед, попав под арест в шестой раз, я решил распрощаться с альбомом. Мы с Майком и Джорданом пошли вызволять наших друзей из тюрьмы. К этому времени мы уже стали настоящими профи, поскольку родители Кэйперса и Шайлы умыли руки, сняв с себя ответственность за противоправные действия своих отпрысков. В Фоксах глубоко сидел страх всех иммигрантов перед властями, а родители Кэйперса отказались ему помогать, поскольку сын порочил доброе и славное имя семьи, часто встречающееся в книгах по истории Южной Каролины. Без родительской поддержки Шайла с Кэйперсом часто оказывались жертвами грубого обращения со стороны полиции: на них надевали наручники, а потом за волосы затаскивали в автобусы для перевозки арестованных. Они узнали, что в полиции служат «синие воротнички», выходцы с бедных окраин. Тем был ненавистен один только вид длинноволосых избалованных деток из колледжа, способных сжигать на бульварах американский флаг. В ноябре удар полицейской дубинки отправил Кэйперса прямиком на больничную койку, и в том же месяце Шайле врезал кулаком патрульный дорожной полиции.

В тот самый вечер взгляд помощника шерифа по имени Уиллис Шили был оскорблен моим внешним видом. Дело уже шло к ночи, и я знал, что в южных тюрьмах это самое опасное время, однако вел себя с врожденной вежливостью, можно сказать, даже естественно. Шили, выставив вперед челюсть, окинул меня с головы до ног враждебным взглядом — и я понял, что дела мои плохи.

— У меня есть сестра, вот с такими сиськами, но у нее волосы вдвое короче твоих, — рявкнул Шили.

— Поручитель сказал, что все бумаги в порядке, сэр, — произнес я, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Ты слышал, что я сказал? — не отставал Шили.

— Да, сэр, — ответил я.

— У твоего приятеля, который сидит, волосы вообще до жопы. Что там у него между ног — хрен или киска?

— Сэр, — сказал я, — вам лучше спросить об этом у Кэйперса.

— Будешь слишком умничать, малыш, — и проведешь ночь вместе со своим дружком.

И в этот момент в тюрьму Колумбии вошел Джордан, чтобы узнать, что могло меня так задержать. Джордан уже давным-давно вернулся к своему калифорнийскому стилю и был первым мужчиной в Каролине с волосами, затянутыми в хвост.

— В чем проблема? — поинтересовался Джордан.

— Еще один, — с отвращением покачал головой Шили. — Похоже, этот колледж просто курятник, набитый педиками…

— Послушай, ты, неудачник, просто выпусти нашего друга — и можешь дальше пересчитывать себе следы от прыщей на морде, — ответил Джордан, не знавший, что такое сдержанность.

— Мой друг любит пошутить, — попробовал я исправить положение.

Взяв с металлического стола, за которым сидел, полицейскую дубинку, Уиллис Шили произнес:

— Он шутит со смертью. В старших классах я играл в футбол.

— Скажи на милость! Ты это слышал, Джек?! — воскликнул Джордан, в притворном ужасе вскинув руки. — Да я и рта не посмел бы раскрыть, если бы знал, что наш супергерой играл в футбол. Должно быть, он из тех парней, что всем надирают задницу и пленных не берут. У меня всегда дрожат коленки, когда я оказываюсь лицом к лицу с толстожопым прыщавым уродом, хвастающимся тем, что в школе играл в футбол.

Покосившись на полицейскую дубинку, я сказал:

— Заткнись, Джордан! Будьте так добры, выпустите нашего друга, сэр.

— Не нравится мне твой дружок-педик, — нахмурился Шили, сделав шаг в сторону Джордана, который, в свою очередь, тоже шагнул вперед.

— Мой приятель неважно себя чувствует, — объяснил я.

— Словесный понос лечить не умею, — ухмыльнулся Шили.

— Эта деревенщина так воняет, что я вот-вот сблюю, — скривился Джордан.

— Спасибо, что помог разрулить ситуацию, — сказал я Джордану.

— Рад стараться. Всегда готов протянуть руку помощи.

— Зуб даю, ты не прочь и хрен пососать. Так ведь, педик несчастный? — спросил Шили.

— Сэр, если ли вы будете так добры придержать свой язык, то тогда я смогу утихомирить своего приятеля, — взмолился я. — Так мы никогда не договоримся.

— Я, видишь ли, aficionado сосать хрен, — заявил Джордан, явно получавший удовольствие от ситуации.

У Шили заходили желваки.

— Что, не знаешь слова aficionado? Ну разумеется, слово из пяти слогов слишком длинное для тебя, Шили. Но я сосал лучшие хрены страны. В этом деле я мастак. Мой язык славится на весь штат. Его знают во всех барах для геев. Мне нравятся толстые хрены и тонкие хрены. Некоторые хрены на вкус совсем как сыр, другие — как свежая свинина, третьи — точь-в-точь вяленая говядина, а есть и такие, что похожи на кукурузный початок, но мой любимый вкус — сахарный тростник. У некоторых парней личная гигиена оставляет желать лучшего. У парней типа тебя, Шили, что моются только раз в месяц. Тогда на память приходит вкус сардины или, скорее, анчоусов… — Джордана понесло, я еще не видел, чтобы он так веселился.

— Ах ты, грязный сукин сын! — взорвался Шили. — Только извращенцев мне в тюрьме и не хватало.

— Просто освободите нашего друга, мистера Миддлтона, — произнес я. — И я уведу этого извращенца с глаз долой.

— Спорим, что у тебя член как у коня, — ухмыльнулся Джордан, шагнув в сторону Шили, так что тот даже попятился. — Спорим, что я даже не смогу взять его в рот.

— Если твой приятель сделает еще один шаг, я пристрелю вас обоих, — пригрозил мне Шили. — Присмотри за ним, а я пока схожу за твоим другом.

Когда Шили вышел, я сказал Джордану:

— Своими методами ты создаешь мне проблемы.

— Ты лизал ему жопу, — хмыкнул Джордан. — Но похоже, это не работает.

— Не стоит пугать помощников шерифов графства, — посоветовал я Джордану. — Платят им мало, и единственное развлечение для них — убить кого-нибудь, задержанного за превышение скорости.

— А я-то думал, что ты знаешь Юг, — ответил Джордан. — Единственная причина, по которой мы с тобой еще живы, — это то, что мы белые.

— И все же ты должен вести себя поосторожнее, — заметил я.

— Мне скучно быть осторожным, — констатировал Джордан. — Я только тогда и начинаю жить, когда плюю на осторожность.

— Сделай одолжение, в следующий раз сообщи мне заранее, чтобы я успел убраться с дороги.

— Не будь таким занудой, Джек. Обещай, что не будешь занудой.

— Я к этому стремлюсь, — ответил я.

В этот момент к нам вышел Кэйперс в сопровождении все еще не оправившегося от потрясения Шили.

— Ради бога, что вы такое сказали бедному Шили? — увидев нас, спросил Кэйперс. — Он дрожит как осиновый лист.

— В следующий раз, Миддлтон, отправляйся митинговать за пределы графства Ричланд, — предупредил Кэйперса Шили. — И купи своему неуправляемому приятелю полосканье для рта.