Книга Послевкусие, страница 93 – Мередит Милети

— Я вижу, ты совсем надорвался, — говорю я и протягиваю ему чай.

— В этом преимущество почасовой работы, — отвечает Бен, прикрывая глаза рукой. — Хотя вообще-то я жду инспектора. Должен был прийти еще полчаса назад. Я думал, это он. Кстати, ты получила мою записку?

— Получила, спасибо.

— Я подумал, что ключ к рецепту кроется в текстуре печенья. Какао-бобы, конечно, выглядят так себе, зато они придают тесту особую текстуру. Пришлось потрудиться, чтобы их отыскать. Но я подумал, дело того стоит, если уж ты твердо решила повторить рецепт, — говорит Бен.

— Вот, — говорю я и протягиваю ему пакет. — Только на печенье Бруно это совсем не похоже, — улыбаясь, прибавляю я.

Бен вынимает из пакета одну печенюшку и принимается ее рассматривать, словно образец редкой геологической породы.

— С шоколадом, — удивленно замечает он.

— Точнее, с порошком кофе-эспрессо. Я уже сказала, что это мой рецепт, а не Бруно.

— Но я думал, что главное — повторить готовый рецепт, — произносит Бен, откусывая кусочек.

— С этого обычно начинаешь, но потом увлекаешься, позволяешь ингредиентам диктовать рецепт — и в итоге получаешь нечто совершенно иное. И иногда оно нравится даже больше оригинала.

Бен медленно, задумчиво жует печенье.

— Сложный вкус, интересный, от такого печенья воспаряешь душой, — говорит Бен, указывая печеньем в потолок и глядя на меня, — его губы подрагивают, он силится сдержать улыбку.

Затем хлопает рукой по узкому цементному выступу рядом с собой и протягивает мне раскрытый пакет:

— Не посидишь со мной минутку? Как там Хлоя?

— Ричард за ней присмотрит, — отвечаю я и сажусь рядом с Беном.

— Я так и не спросил, что там было, в Нью-Йорке?

Я прислоняюсь к кирпичной стенке балкона. Солнце нагрело кирпичи, и я чувствую их тепло затылком и спиной.

— В Нью-Йорке было… сложно, — отвечаю я.

Бен искоса смотрит на меня.

— И когда же ты нас покидаешь? — спрашивает он, прихлебывая чай.

— Может быть, через несколько недель. Точно не знаю.

Бен кивает.

— Соскучилась по большому городу, да?

Я пожимаю плечами.

— Там мой ресторан. У меня появился шанс вернуть его. Это то, чего я хочу. И всегда хотела.

— Да, по части обедов Питсбургу с Нью-Йорком не сравниться, — подмигнув, говорит Бен и, оттопырив мизинец, подносит ко рту стакан с чаем.

— В Питсбурге тоже есть хорошие рестораны. Это, конечно, не Нью-Йорк, но и здесь есть на что посмотреть, — говорю я. — Питсбург — великий город. Взять хотя бы Бруно. Такая пекарня украсит любую столицу…

— Слушай, не надо меня уговаривать. Я и так здесь живу. И вообще, в каком еще городе можно вот так мирно сидеть на балконе и загорать? Здесь хорошо живется, — говорит Бен, вытягивая ноги. — Мне нравится. — Он достает из пакета еще одно печенье и сует его в рот. — Должен сказать, что какао-бобы пришлись в самый раз. Получилось вроде как с орехами, но это и не орехи. А ты сама бы догадалась?

— Нет, наверное. Это была отличная идея, спасибо тебе.

Бен подтягивает ноги к груди и упирается локтями в колени.

— Конечно, моего мнения никто не спрашивает, но, по-моему, тебе не следует уезжать.

Я удивленно смотрю на него:

— Почему? Это же редчайшая возможность. Нужно быть полной идиоткой, чтобы ее упустить.

— Во-первых, мы все будем по тебе скучать, — говорит Бен и отворачивается.

— Я тоже буду по тебе скучать, — говорю я, но, как только эти слова срываются у меня с языка, я начинаю о них жалеть.

Во-первых, я не хочу, чтобы Бен понял меня неправильно, а во-вторых, он ведь сказал «мы», а не «я».

— Особенно тетушка Фи, — с улыбкой продолжает Бен. — Она обожает Хлою, и Хлоя ее любит. Ну да ладно, речь не об этом. Здесь у тебя есть серьезная, интересная работа, ты учишь людей правильно готовить и правильно есть.

— Я столько сил потратила, создавая «Граппу». Практически из ничего. Как я могу ее бросить? К тому же подозреваю, что с моей интересной работы меня собираются выгнать.

— Что? Какого черта! Они не могут тебя выгнать. У тебя уже есть свои почитатели!

— Насчет этого не знаю, но…

— Господи, — говорит Бен, хватая газету. — Если тебя уволят, кто у нас останется? Зубастик? Вот послушай: «Впечатление от посещения ресторана было во многом испорчено отсутствием приемлемой автостоянки». — Бен откладывает газету и морщится. — Какое отношение к пище имеет автостоянка?

Бен встает, допивает чай и протягивает мне пустой стакан.

— Спасибо за угощение, — говорит он, помогая мне встать. — Удачи с «Граппой», Мира.

— Будешь в Нью-Йорке, заходи. Я о тебе позабочусь, — говорю я, хотя мы оба знаем, что Бен никогда не приедет в Нью-Йорк.

— Если я когда-нибудь попаду в Нью-Йорк, — смеясь, отвечает он.

— Не может быть, чтобы здесь не было жиров, — говорит Рут, выскребая вилкой дно кокотницы.

— Почему, жиры есть, но их мало. Совсем без масла и сахара невозможно, тогда блюдо получится безвкусным. Зато здесь полно белка, от него не растолстеешь.

— В таком случае… — говорит Рут и жадно смотрит на мою кокотницу. Я придвигаю ее Рут.

— Не стесняйся. Я и так перед тобой в долгу, — говорю я.

Рут начала работать с документами после обеда, когда я укладывала детей спать. Сейчас уже одиннадцать вечера, и, даже выпив двойной эспрессо, Рут клюет носом. Мы перетаскиваем коробки с документами и спящего Карлоса в машину.

— Закончу завтра утром, — зевая, говорит Рут.

— А ты знаешь, что в каждой такой коробке по две с половиной тысячи листов? — спрашивает Рут, когда я звоню ей на следующее утро. — Если не веришь, посмотри в «Википедии».

— Но пятница — последний день. Я должна прислать Джерри подписанные документы не позже четверга, а это значит, что отправить их я должна сегодня утром!

— Успокойся. Подписывай, что нужно, и отправляй. Я закончу завтра.

— Но сегодня я не смогу сидеть с Карлосом! Сегодня у меня ланч с Энид. За Хлоей будет присматривать Фиона. Может быть, завтра я свожу детей в парк?

— Отличная идея, — говорит Рут. Слышится шелест бумаг. — Ты знаешь, я только сейчас начинаю понимать, что ты уезжаешь. Я буду скучать по тебе, Мира.

— Я тоже. Но мы же будем встречаться. Вы с Карлосом приедете в Нью-Йорк.

— А ты будешь приезжать к нам на праздники, да?

— Да. Все не так уж плохо, — говорю я.

Особенно если учесть, что, работая в «Граппе», в ближайшие десять лет я останусь не только без праздников, но и без выходных.