Книга Это подиум, детка! Сказка о московских куколках, страница 62 – Маша Царева

– Значит, ты все-таки осталась в Москве… – протянула я.

– А ты думала, что я вернусь в нашу глушь? Что я там забыла? – она раздраженно повела обнаженным плечиком.

На первый взгляд Галина вроде бы совсем не изменилась – та же точеная фигурка, то же красивое, немного надменное лицо, те же непослушные цыганские волосы, хаотично разбросанные по смуглым плечам. Но появилось в ней что-то неуловимое, нечто, что принято называть лоском. И дело даже не в платье, которое наверняка стоило больше автомобиля отечественного производства. Ее профессионально увлажненная кожа – гладкая, как у школьницы. Ее скупой персиковый румянец. Ее ресницы – длинные, как у мультипликационной принцессы, – не было раньше у Галочки таких неправдоподобных ресниц. Ее руки, с которых исчез еле заметный темный пушок. Ее ногти – овальные, ровно подпиленные, покрытые бледным лаком, будто бы фарфоровые. В отросшем ноготке мизинца посверкивало колечко с блестящим камушком. Ее зубы – унитазно-белые (к одному из передних зубов был по последней моде приклеен крошечный брильянтик). В общем, сразу становилось понятно, что перед вами не просто красавица. А красавица, в которую кто-то вкладывает серьезные средства.

Неужели и Галина пошла по проторенной мною дорожке?

– Так ты…

– Невеста Климова, – вздернула подбородок она. Фамилия была произнесена с таким гонором, словно этот Климов был как минимум президентом страны. Уловив в моем лице непонимание, она раздраженно пояснила: – Климов – лучший друг Ивкина. У него четыре отеля в Подмосковье. Через три месяца у нас свадьба, заявление уже подали. Ты уж прости, на свадьбу не зову. В Москве мы просто банально распишемся в ЗАГСе, а саму церемонию проведем на острове Маврикий.

– Молодец, – немного потухшим голосом сказала я. Мне бы за Галочку порадоваться, но почему-то не получалось. То ли к этому не располагало выражение ее лица – какое-то крысиное. То ли я просто разучилась радоваться за куколок-конкуренток… Хотя, если бы замуж за богатея собралась «свободная куртизанка» Лиза, я бы визжала и прыгала до потолка…

– Ну а ты как? Тоже, наверное, неплохо устроилась, раз тебя сюда позвали?

И почему она так на меня смотрит, прищурившись? И почему она всегда, с самого детства, ставила себя на ступеньку выше?

– Ну да, – лениво протянула я, входя в образ пресыщенной принцессы, – вообще-то, я встречаюсь с Ивкиным.

Может быть, заявление было опрометчивым, зато я получила хотя бы мимолетное удовольствие при взгляде на Галино вытянувшееся лицо.

– С Ивкиным? – недоверчиво переспросила она. – Я слышала, у него была невеста, с которой недавно несчастный случай произошел…

– Да, это так, – спокойно подтвердила я, – но Иосиф – молодой здоровый мужчина. Я ему нравлюсь. Честно говоря, познакомились мы недавно. Но я чувствую, что наш роман может перерасти во что-то большее.

– Мило, – без улыбки кивнула Галочка, – а где вы познакомились?

– Да так… На одном приеме, – соврала я.

– Алена, а ты по-прежнему модель?

– Ну да, а кто же еще, – нервно хихикнув, я краем глаза заметила приближающегося Иосифа и дабы предотвратить неприятное разоблачение, распрощалась, – ладно, Галь, была рада встретиться. Думаю, мы еще увидимся. А сейчас мне пора.

– Ты знаешь эту девушку? – прищурившись, спросил Иосиф, пропуская меня вперед и плотно закрывая дверь каюты.

– Мы знакомы с детства, – улыбнулась я, – правда, давно не общались. Когда-то, несколько лет назад, участвовали в одном конкурсе красоты. И мне достался приз – контракт с модельным агентством. Так я попала в Москву и стала манекенщицей.

Не знаю, зачем я все это ему говорила. Наверное, хотелось, чтобы он взглянул на меня другими глазами, чтобы узнал хоть что-то о моем благополучном прошлом, о том, как я ходила по обернутому газетами бревну и верила, что в один прекрасный день Джон Гальяно сделает меня своей музой, и я вытесню Наталью Водянову из рекламного ролика Calvin Klein. Чтобы он понял, что я вовсе не из тех куколок, что в тринадцать лет приклеивают к векам пластмассовые ресницы, в четырнадцать осваивают тонкое искусство минета, в пятнадцать выходят на панель, а в тридцать пять, мучимые жестокой депрессией и героиновой зависимостью, выбрасываются из окна. Я – девушка с прошлым. А тот, за чьими плечами запасным парашютом болтается благополучное прошлое, вполне может рассчитывать и на будущее – так я считаю.

– Ты стала манекенщицей, а она осталась жить в провинциальном городке? – усмехнулся Ивкин.

– Что-то вроде этого.

– Странная штука эта жизнь, – теперь он уже смеялся в голос, – наверное, тогда она тебе завидовала. И вот теперь ты проститутка, а она выходит замуж за моего друга, богатейшего человека.

Улыбка сползла с моего лица.

– Ну зачем вы так говорите? Вам доставляет удовольствие так обращаться с людьми?

– Мне доставляет удовольствие, когда молоденькие дурочки вроде тебя без лишних слов раздеваются и приступают к делу.

Он рухнул в обтянутое бархатом кресло и выжидательно на меня уставился. Со вздохом я расстегнула усыпанную стразами заколку, удерживающую лямку моего платья.

– Значит, вам все же понравился мой наряд? – улыбнулась я. – Значит, вы больше не считаете, что я одеваюсь на рынке?

Ухмыльнувшись, он подошел ко мне вплотную. Он был невероятно высоким, это завораживало. Мне, обладательнице ставосьмидесятипятисантиметрового роста не так-то часто приходилось видеть возвышающихся над моей макушкой мужчин.

Какое-то время он с улыбкой меня рассматривал.

И вдруг…

Вдруг случилось неожиданное – сокрушительный удар отбросил меня к противоположной стене. Я даже не поняла, как это произошло – кажется, нога Ивкина взлетела в жалящем каратистском выпаде, и металлический носок его модного ковбойского сапога с размаху врезался мне в живот. Пролетев через всю комнату и опрокинув два стула, я спиной врезалась в стену и согнулась от боли и неожиданности. Комок судорожного сбитого дыхания застрял в горле раскаленным клокочущим шариком – не получалось ни выдохнуть, ни вдохнуть. Когда перед глазами рассеялся зеленоватый туман, я подняла голову и прямо перед собою увидела его разъяренное лицо.

– Ты что о себе возомнила, тварь? – сдержанно поинтересовался Иосиф. – Ты, кажется, решила съязвить? Ты понимаешь, кто я и кто ты?

– Простите, – из последних сил пролепетала я, вжимаясь спиной в стену, – я не буду…

– Ах не будешь, – красивое смуглое лицо исказила кривая усмешка, – а как тебе понравится вот это?

Он схватил меня за волосы, проволок через всю комнату и швырнул на диван, словно тряпичную куклу. Инстинкт самосохранения подсказывал, что кричать нельзя – это разъярит его еще больше. В ушах звенел предупреждающий голос Лизы: «Будь с ним осторожнее… Осторожнее… Его девушка пропала… Тело так и не нашли…» По моим щекам катились слезы.