Онлайн книга «Ампирные спальни»
|
Водитель хлопает дверцей. * * * Меня ждут в «Сансет тауэр» [61] на вечеринке, посвященной раздаче «Золотых глобусов», но Рейн отказывается ехать, даже когда говорю, что там будут режиссер и продюсер и что, если она надеется получить роль Мартины, лучше, чтобы я им представил ее формально, вне офиса Джейсона в Калвер-Сити. — Никто так не делает, — бурчит она. — А мы сделаем, — говорю. Когда она приезжает ко мне домой (свежий слой искусственного загара, волосы взбиты и тщательно уложены, платье без бретелек), я по-прежнему в халате, пью водку, поглаживаю свой стояк. Сексом заниматься не хочет. Я отворачиваюсь и говорю, что без этого не поеду. Опрокидывает две рюмки текилы «Гран-Патрон», быстрым шагом направляется в спальню, аккуратно стаскивает платье, предупреждая: «Только без поцелуев», — боится испортить макияж; впиваюсь в нежную мякоть половых губ, подбираюсь пальцами к анусу, она смахивает мою руку с ягодиц: — Мне так не нравится. Чуть позже, когда она вновь втискивается в платье, замечаю у нее на боку синяк, которого раньше не видел. — Кто тебя так? — спрашиваю. Она выгибает шею, чтобы рассмотреть. — А, это, — говорит. — Ты. * * * На вечеринку в «Сансет тауэр» мы входим вслед за известным актером, и вспышки фотоаппаратов создают стробоскопический эффект; тяну Рейн к бару, мельком поймав в зеркале свое отражение — череп, обтянутый красной кожей (последствия часовой прогулки у обсерватории); на веранде с видом на бассейн протискиваюсь вместе с Рейн сквозь гудяшую толпу, с теми, кого узнаю, здороваюсь, тем, кого не знаю, но кто здоровается со мной, отвечаю кивком, несколько раз с разными людьми обсуждаю панихиду по Келли Монтроузу, хотя там не был, потом, заметив Трента и Блэр, резко меняю вектор движения — не хочу, чтобы Блэр видела меня с Рейн; на стенах — проекции черно-белых снимков пальм, виды Палисейдс-парка [62] из фильмов сороковых и портреты красоток, отобранных для очередного фильма про Джеймса Бонда; на подносах разносят пончики, и я жую жевательную резинку, отбивающую желание курить, и потом, заметив Марка с женой, подгребаю с Рейн к ним; при виде Рейн Марк хмурится, но тут же спохватывается, озаряясь притворной улыбкой, мы делано обнимаемся, он не спускает глаз с Рейн, его жена взирает на нас с плохо скрываемой враждебностью; я начинаю объяснять, почему не появлялся на кастинге, и Марк советует завтра все-таки быть, и я даю слово, что буду, и уже открываю рот, чтобы заговорить с ним про Рейн, как вдруг чувствую вибрацию телефона в кармане брюк и, достав его, вижу CMC с заблокированного номера: «Она знает», пока я тычу в «?» и нажимаю «Ответить», Марк с женой мигрируют в сторону, а Рейн увлечена трепом с молодой актрисой за моей спиной и, судя по виду, совсем не озабочена тем, что я не заговорил о ней с Марком; затем приходит CMC: «Она знает, что ты знаешь». * * * Едем с вечеринки в комплекс «Дохини-Плаза», и меня буквально колотит от бешенства, но я буднично спрашиваю: — Тебе знакомо имя Джулиан Уэллс? Спросив, замечаю, что руки, впившиеся в руль, ослабили хватку: вопрос принес облегчение. — Еще бы! — живо откликается Рейн, возясь со стереосистемой. — Ты его тоже знаешь? — Ага, — говорю. — Мы здесь выросли вместе. — Надо же! Клево. — Она ищет какой-то трек на CD, который Меган Рейнольдс записала для меня прошлым летом. — Кажется, он что-то про это говорил. — Откуда ты его знаешь? — спрашиваю. — Он мне работу подкидывал, — говорит. — Давно уже. — Какую работу? — Всякие поручения. От раза к разу, — говорит. — Давно. — Вообще-то я знаю, что ты его знаешь, — говорю. — И что теперь? — бурчит, продолжая поиски песни. — Звучит угрожающе. — Где он сейчас? — спрашиваю. — Ради интереса. — А я почем знаю? — удивляется, притворяясь, что раздражена. — Кто из нас с ним спит? Внезапно все в замедленном темпе. Словно она вдруг забыла свою ответную реплику. Остался только смех: — Совсем больной? — Давай ему позвоним. — О’кей. Давай. Как скажешь, Крейзи. — Ты все еще мне не веришь, да? — говорю. — Думаешь, я блефую? — Думаю, ты свихнулся, — говорит. — Вот что я думаю. — Я, Рейн, все знаю. — Надо же! Что ж ты такое знаешь? — Интонация по-прежнему игривая. — То, например, что в Сан-Диего на прошлой неделе ты была с Джулианом. — Я там была с матерью, Клэй. — И с Джулианом, — произношу и сразу успокаиваюсь. — Неужели ты думала, я не узнаю? На светофоре перед поворотом на Дохини она смотрит прямо перед собой. — Неужели не понимала, что рано или поздно я тебя вычислю? Внезапно она раскалывается. Резко поворачивается ко мне. Строчит вопросами. — Ну и что? Тебе не все равно? Что ты устраиваешь? Забыл про наш уговор? Зачем лезешь, куда не просят? Неужели так важно, чем я занимаюсь, когда мы не вместе? — Важно, — говорю. — В данной ситуации, чтобы ты получила то, что хочешь, это очень важно. — Но почему это важно? — кричит. — Ненормальный! Невозмутимо сворачиваю налево и, не торопясь, качу по Дохини. — Не могла поиграть со мной в любовь хотя бы месячишко? — спрашиваю почти задушевно. — Так нужен был его хуй, что забыла обо всем остальном? Если быть со мной для тебя так важно, зачем же все собственными руками портить? Могла бы использовать меня, но… — Я никого не «использую», Клэй. — Даже Рипа Миллара? — Рипа Миллара? — говорит. — Ну, ты точно свихнулся. Поток встречных машин слепит фарами, и я торможу на обочине через дорогу от комплекса «Дохини-Плаза». — Выходи. Вали нахуй отсюда. — Клэй, — льнет ко мне. — Не надо, пожалуйста. — Испугалась, — улыбаюсь, отстраняясь. — Смотри-ка: действительно испугалась. — Послушай: я сделаю все, что ты хочешь, — говорит. — Что ты хочешь? Скажи, что ты хочешь, и я это сделаю. — Прекрати встречаться с Джулианом, — говорю. — По крайней мере, пока не получишь роль. Откидывается на спинку сиденья. — А где гарантия, что ты действительно поможешь мне ее получить? |