Онлайн книга «Рассказы о любви»
|
Она не знала ничего и не хотела знать. Витала в высоких прериях, как выразилась откровенно одна из ее соседок по столу. Она как раз, эта соседка Ниночка, взяла у Т. Л. телефон и буквально через недельку после возвращения из дома отдыха позвонила ей, как да что. Сашка подошел к телефону! Она так пытливо спросила: «Александр Антонович?» — что он растерялся и брякнул: «А какая разница?» Они не смогли расстаться, ну прямо как маленькие. Они, эти двое, черт с младенцем, действительно живут вместе, вдали от глаз первых свидетелей, вдали от мира вообще. А. А. теперь ест по утрам, перед библиотекой, и по вечерам, после библиотеки. Т. сбивается с ног, жалуется А. А., а он ее в этом не поддерживает, путь чернеца тернист! Копается, погряз в своих бумажках-лоскутках, никак чего-то не найдет. Наконец, через два часа криков, что это ты затырила куда-то со своими способностями наводить срач, ура! Любимый клок бумаги найден. Тамара выводит его на чистую воду: — А говорил, что я выкинула! И так всегда! Он в ответ мирно кудахчет: — Как говорил Мэрфи, материя не может ни создаваться, ни уничтожаться. Но она может потеряться. У него теперь есть две общие тетради в клеточку. Мечта сбылась. Тамарочка ему купила по просьбе. И начала хлопоты по пересчету ему пенсии. Активно так! Поехала собрала справки. Теперь он будет ездить на метро как все! По праву! (Приходилось унижаться и строить из себя старика, сгибаться, жалко улыбаться, чтобы пустили.) Все, решительно все против этого сожительства, например родственники Тамары, ее племянники в особенности. Не ровен час старые молодые поженятся! Она, однако, решительно посвежела, действительно носит с указанного Сашей склада ненужные никому, беспризорные книги, дарит их в больницы, возит в дома престарелых, где есть люди, нуждающиеся в чтении, но необеспеченные. Она даже мечтает стать библиотекарем какой-нибудь малой библиотечечки, чтобы люди туда отдавали ненужное прочитанное и т. д., а брали новое — хочет нести утешение хотя бы в виде этих популярных брошюр по истории, например. Народ, правда, желает забвения и легких наркотиков в виде глупых детективов, и Тамарочка шнырит среди знакомых, кто чем пожертвует для бедных больных. И тоже таскает это по больницам, как Франциск Ассизский, для которого любое оскорбление — Божья благодать, как учит ее Сашка. Они вечерами сидят с этим Александром Антоновичем, галдят, перебивая друг друга, он ее ругает после каждого сообщения, как специально вставая на сторону тех, кто обидел Тамару («Они в целом правы, ты сама дура и полезла не в свое время, правильно сделали, что охрана не пустила! Это же надо думать умом! А бы накостыляли по шее?»), т. е. ведет себя как нормальный муж, и она, как каждая жена, вскипает, моя посуду. Руки у нее крючковатые, шишки сидят, как на еловых сучьях, ноги отечные, да и он тоже красавец каких поискать, образцы человечества. Затем они идут по койкам, на ночь читают, обмениваясь мыслями, восклицая и цитируя, потом спят. Утром опять та же кутерьма, круговерть, завтрак, сборы, споры до визга, и кто знает, может быть, старый Сашка в ужасе, что Тамарочка когда-нибудь оставит его опять в одиночестве… Замуж за него она не идет, отлынивает. Не объясняет почему. Он на эту тему замолчал раз и навсегда. Хотя один раз она поцеловала ему руку, когда он заболел. Он воет во сне от горя, плачет, но утром ворчит и строит из себя начальство, а Тамарочка в халате, в шлепках жарит ему яичницу, не успевши причесаться и вздеть верхнюю челюсть… Теперь он в своем новом положении ходит, да, опять-таки ходит по гостям, отдавая по-прежнему свои мелкие долги, ест неумеренно, говорит с тем же жаром перед дамами (а что, каждый имеет право ходить налево!), но апломбу прибавилось, то и дело вставляет живые примеры: «Жена меня в театр таскала, ей сунули бесплатные билеты, и эт-то, я вам доложу, пыточная камера, какой-то вечер стрелецкой казни!» или «Да у моей жены, так называемой Тамарочки, диссертация докторская который год лежит по Диккенсу». Правда, яичница у них с Тамарой бывает только в первые три дня после каждой пенсии, но Саша выбрит, костюмец чистый, даже ботинки целые и чистые, а Тамарочке Александр нашел на том же рынке большие мужские сапоги на меху! Стояли брошенные! Пошел по сапоги для себя, а принес для нее, орал, что они ему малы, заставил ее их надеть и одобрил: никто не скажет, что мужские. Она отказывалась, отнекивалась. Стеснялась. Он ядовито произнес: — Еще Чехов в письме к брату писал: они не уничтожают себя с тою целью! С тою целью, понимаешь, чтобы вызвать в других сочувствие! В чем ты ходишь? Говнодавы промокающие! Когда она выходит в этих его сапогах, он придирчиво любуется ее новыми ногами. Он вообще строг насчет ее внешности. — Причешись хотя бы, так называемая Тамара! — командует он и удаляется. Она ведь медленная, ползает по квартиренке еле-еле, убирает, думает где чего найти, подкупить ли костей (продаются для собак) и сварить ли крепкий бульон для этого, который свалился на шею неведомо откуда, беспомощный, как все паразиты, и паразит, как все беспомощные, да еще и критикует и указывает, и нет сил тащиться на рынок, там под закрытие можно найти брошенные, мятые овощи или битые яблочки, надо сварить ему что-то. Стыдно перед воображаемыми недругами, которые тайно смеются, но у нее есть мистическая тайна и оправдание! Некое старое фото. Вечером он придет, его Тамара будет при параде, все чисто, накрыт ужин, в чашке крепкий бульон, на второе рагу из удачно подобранных (на рынке с полу) овощей, однако Саша сметет все это не заметив и будет орать, что Ф. оказался именно ф, фикцией, и его теория тоже оказалась фикцией, так все считают, а он первый это понял еще когда! — Помню, как ты его превозносил, — ядовито отвечает Тамара, — просто кипел! На меня кричал! — Когда?! Я кипел?! (Тихо.) Ты сошла с ума! — (Ядовито.) А кто говорил, что его теория эпохообразующая? Он, примирительно: — Было же, я поначалу верил, как и многие… — Да! (Торжественно.) Ежели миллион человек верит в некую дурость, она все равно останется дуростью. — И нечего меня цитировать… (С нажимом.) Я пока что не классик. — ? — Живой пока что (пауза, включает плохенький телевизор). О! О! Побежали! Бег от инфаркта… к инсульту. (Ворча, щелкает переключателем.) Наша задача какая, Тамара? Дойти до конца в спортивной форме! Она: — На своих ногах и в своем разуме! И т. д. |