Книга Они жаждут, страница 24 – Роберт МакКаммон

– Это… это очень важно, чтобы ты сделал именно так, как я тебя прошу. – Палатазин понимал, что производит впечатление ненормального, что голос у него нервный, тонкий, и что лейтенант Киркланд сейчас наверняка пересмеивается с одним из детективов, делая кругообразные движения пальцем около виска.

– Прошу, лейтенант пока не задавай вопросов. Хотя бы человека или двух сегодня ночью.

– Капитан, на Голливудском кладбище есть собственные сторожа.

– Но что произошло со сторожем сегодня ночью? Вы его нашли? Думаю, что нет.

– Прости,– сказал Киркланд на раздраженной ноте, повысив голос,– но почему бы тебе не послать собственных людей, если тебе так необходимо наблюдение за кладбищем?

– Все мои люди работают день и ночь над делом Таракана. Я не могу приказать кому–нибудь из них…

– То же самое и у нас сэр. Я не могу. И не вижу соответствующего серьезного повода. – Киркланд тихо засмеялся. – Не думаю, что эти жмурики могут набедокурить там сегодня ночью. Прости, но мне нужно идти, если у тебя все, капитан.

– Да, у меня все.

– Приятно было поговорить. Извини, что не смог помочь. Доброй охоты. Надеюсь, вы очень скоро выловите этого парня.

– Да, до свидания, лейтенант.

Палатазин услышал, как Киркланд повесил трубку.

И вот, второй раз в этот день, он стоял перед воротами Голливудского кладбища. Сегодня после полудня он наблюдал, как осматривали место происшествия люди из голливудского управления полиции. Потом появились агенты похоронных и страховых бюро. За ними следовали грузовики с рабочими бригадами. Теперь кладбище было совершенно таким же, как и за день до этого, траву выбелил лунный свет, и только новые свежие горки земли напоминали о том, что совсем недавно здесь произошло нечто ужасное.

– Могу вам помочь чем–нибудь? – спросил чей–то голос из темноты.

Загорелся луч фонарика, направленный в лицо Палатазину. Палатазин потянулся за бумажником и достал жетон.

– Прошу прощения.

Луч фонарика опустился ниже, и из темноты материализовался сторож в темно–серой униформе. Это был высокий седоволосый мужчина с дружелюбными голубыми глазами. На рубашке у него был приколот значок Голливудского мемориального кладбища.

– Я Кельсон,– представился сторож. – Чем могу быть вам полезен?

– Ничего не нужно, благодарю. Я хотел просто… посмотреть.

– Посмотреть? Лучше приходите тогда в понедельник, обойдете кладбище вместе с гидом – он вам покажет все могилы знаменитостей. – Кельсон улыбнулся, но когда Палатазин на приветствие не ответил, улыбка исчезла. – Может, ищете что–то определенное?

– Нет. Я был уже сегодня здесь, днем, вместе со следователями.

– А, вот как! Черт, самая дьявольская шутка, о какой я только слышал в жизни. Я сам ни одного не видел, но мне все рассказали, когда вызвали на работу. Обычно я в субботу не работаю. Жена устроила мне сегодня сцену.

– Воображаю,– тихо сказал Палатазин. – А прошлой ночью… работал человек по имени Захария, кажется?

– Да, старина Зак.

Кельсон облокотился на ограду. За его спиной из окошка домика сторожа падал желтый уютный свет.

– Обычно в конце недели смену отрабатывал он. Тут он вдруг пропадает, поэтому вызвали меня. – Кельсон пожал плечами и сказал, улыбаясь: – Мне все равно, деньги не помешают. Слушайте, а вы в полиции как думаете – был Зак связан с тем, что здесь произошло прошлой ночью?

– Не знаю. Я работаю в другом управлении, не в Голливуде.

– А… – Кельсон нахмурился и снова направил фонарик в сторону Палатазина. – Тогда, почему вы интересуетесь? Конечно, дело очень странное, но копы, кажется, сегодня все уже выяснили, нет? Вандализм, верно? Какие–то мальчишки из культовой секты, которым понадобились гробы… для каких–то их надобностей. Я слышал, то же самое случилось на кладбище в Хоуп–Хилл на прошлой неделе. Кто–то сорвал замок на воротах, разрыл несколько могил и убрался восвояси с пятью–шестью гробами. Там, знаете ли, кладбище маленькое, и они не могут держать сторожа, поэтому никто не знает, что произошло. Я так думаю, это ненормальные мальчишки. Ненормальный мир, верно?

– Да, безумный.

– Слушайте, может, войдете, или как? Осмотрите кладбище? У меня есть лишний фонарик.

Палатазин покачал головой.

– Мистер Кельсон,– сказал он. – В этом нет нужды, все равно, я ничего не найду. – Он посмотрел на Кельсона, глаза его потемнели и стали холодными. – Послушайте,– сказал он. – В вашем домике есть замок на двери?

– Есть, а что?

– Потому что я хочу дать вам совет, и хочу, чтобы вы выслушали меня очень внимательно. – Руки Палатазина крепче сжали прутья решетки ворот. – Я не буду объяснять, почему я вам даю совет, потому что вы все равно не поймете. Сейчас. Поэтому, просто выслушайте.

– Ладно,– сказал сторож, отступив при этом на шаг от человека по ту сторону ворот, взгляд при этом стал холодным и тяжелым, как металл.

– Если ночью сегодня кто–то подойдет к этим воротам – мужчина, женщина, ребенок, это не важно – вы должны запереть дверь и опустить ставни на окна. Если услышите, что ворота открываются, включите радио на максимальную громкость, чтобы ничего не слышать. И не выходите наружу посмотреть. Пусть они делают, что хотят. Но Н Е В Ы Х О Д И Т Е из комнаты и не пытайтесь остановить его, ее или их.

– Но… но это моя работа,– тихо сказал Кельсон, на лице которого замерла кривая усмешка. – Что это, шутка? Что все это значит?

– Я абсолютно серьезен, мистер Кельсон. Вы религиозны? Веруете?

“Это не полицейский! – подумал Кельсон. – Это ненормальный или извращенец”!

– Я католик,– сказал он. – Слушайте, как ваша фамилия?

– Если кто–то подойдет этой ночью к воротам,– продолжал Палатазин, игнорируя вопрос,– то начинайте молиться. Молитесь очень громко, не обращайте внимания, если они будут что–то вам говорить. – Он зажмурился от направленного в лицо луча фонарика. – Возможно, если вы будете молиться достаточно усердно, они оставят вас в покое.

– Мне кажется, вам следует уйти отсюда, мистер,– сказал Кельсон. – Убирайтесь отсюда, пока я не вызвал н а с т о я щ е г о полицейского!

Лицо сторожа исказилось, дружелюбные глаза смотрели предостерегающе враждебно.

– Давай, друг, топай отсюда! – Он показал на телефон на своем столе в доме. – Или я сейчас же позвоню в полицию.

– Ладно,– сказал Палатазин,– все в порядке. Я ухожу. – Кельсон смотрел на него, и фонарик в руке дрожал. – Но не забывайте о том, что я вам сказал. Пожалуйста, молитесь, и без остановки.

– Ага, ага, буду молиться за тебя, ненормальный.

Кельсон исчез в сторожке и с грохотом захлопнул за собой дверь. Палатазин отвернулся, быстро сел в машину и отъехал от кладбища. Он дрожал, желудок медленно сводило. “Он сказал, кладбище на Хоуп–Хилл? То же самое случилось там на прошлой неделе? О, мой Бог! – взмолился он, стараясь подавить растущую волну тошноты. – Пожалуйста, пусть это не случится опять! Только не здесь! Не в Лос–Анжелесе!”