Онлайн книга «Мост Убийц»
|
Герцог Мантуанский Винченцо II скончался 26 декабря, не оставив наследников. Месяц спустя губернатор Милана дон Гонсало Фернандес де Кордоба получил из Мадрида приказ занять Мантую и Монферрато, каковое вторжение привело к серьезному дипломатическому конфликту, к вмешательству Франции, Савойи и папы римского, а в итоге — к затяжной военной кампании, завершившейся поражением испанских войск на севере Италии [33] . 30 декабря 1627 года — спустя шесть дней после пресловутой рождественской мессы — на венецианского сенатора Риньеро Дзено, который, по словам Иньиго Бальбоа, чье свидетельство легло в основу нашего повествования, в случае успеха заговора должен был стать преемником дожа Джованни Корнари, напали неустановленные лица в масках. Дзено был тяжело ранен, но все же сумел выжить. Следствие обнаружило, что инициатором и заказчиком покушения выступил один из сыновей дожа — Джорджо Корнари. В лучших традициях Серениссимы, всегда предпочитающей обходиться без огласки и лишнего шума, дело было замято. В официальных документах испанского посольства нет ни слова о присутствии в декабре 1627 года в Милане и Венеции испанского дипломата Диего де Сааведры Фахардо. Тем не менее профессору Клаусу Ольденбарневельту, директору Института испанских исследований при Утрехтском университете, посчастливилось обнаружить в архиве севильской библиотеки доньи Макарены Брунер, герцогини дель Нуэво-Экстремо, любопытную бумагу — датированное 20 декабря того же года краткое письмо (копией какового, благодаря любезности профессора Диего Наварро Бонилья, мы располагаем ныне), направленное послу Испании в Венеции Кристобалю де Бенавенте, маркизу Чареле (главному шпиону и руководителю секретной службы Филиппа IV, впоследствии замененному на этом посту адмиралом Гаспаром Бонифасом), и в письме этом упоминаются «важные документы, доставленные в наши собственные руки секретарем посольства С.Ф.». Что лишний раз доказывает: вымысел есть всего лишь неожиданная грань действительности. Или наоборот. Приложение
Извлечения из «ПЕРЛОВ ПОЭЗИИ, СОТВОРЕННЫХ НЕСКОЛЬКИМИ ГЕНИЯМИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ» Напечатано в XVII веке без выходных данных. Хранится в отделе «Графство Гуадальмедина» архива и библиотеки герцогов де Нуэво Экстремо (Севилья). Дон Алонсо де Эрсилья
Строфа из достославной поэмы «Араукана» применительно к венецианцам [34] Октава Не доверяй ханже и лицемеру, дающему напыщенное слово, что он распространял Христову веру лишь только ради имени Христова. Им правит алчность, сильная не в меру, она — его священная опора. Дон Мигель де Сервантес
Красавице Партенопее времен его юности Терцины [35] И молвил я себе: верны твои слова, Неаполь предо мной, любимый целым миром. Его я исходил за год или за два, и стал он навсегда души моей кумиром. Желаем или нет — любить осуждены предивный этот град с его извечным пиром. Он славен в мирный день и грозен в дни войны. Дон Франсиско де Кеведо, владелец поместья Торре де Хуан Абад
Эпитафия Риму, погребенному в собственных развалинах Сонет [36] О, пилигрим, ты ищешь в Риме Рим, Но Рима нет… Великий Рим — руина. Стал Авентин могилой Авентина, И Палатин надгробием своим. На медальонах временем слепым Источен камень. Портиков лепнина Осыпалась. От славы исполина Набег эпох оставил прах и дым. И только Тибра волнами объята Твоя могила, Рим, твой тихий грот. Шумит река, томит ее утрата… Из прежнего величья и красот Все вечное исчезло без возврата, Все бренное осталось и живет. Дон Хавьер Мариас Франко, литератор, кавалер ордена Подвязки, властитель острова Редонда
Сеньору капитану Алатристе Октавы [37] Се человек, стальным клинком с размаху свою судьбу чертивший на скрижали. Он на врагов нагнал немало страху — ведь равного ему они не знали. И был он — мир его земному праху! — хоть почести сыскал себе едва ли — всегда достойным, никогда — богатым. Короче говоря, он был солдатом! Синьор доктор Франческо Рикко Манрико, член Флорентийской академии делла Круска
Кредо Капитана
Сонет Рок и судьба, приманивать вы рады. Не клюну на приманку в круговерти! Жизнь только фарс, точнее — образ смерти, убийца в маске, бьющий из засады. Природа-мать, не жду твоей награды! Лупить меня устали даже черти, но — недоверьте или переверьте! — всю кровь мою не выпьют эти гады. Я отказал и вере и надежде, что до любви — я просто здесь со всеми шучу, смеюсь и не теряю позы. Да, жизнь была… но это было прежде — (я, убивая, убиваю время) — а стала — три с терновника занозы! Так капитан промолвил и вздохнул, бокал — об пол, и полы запахнул. Доктор дон Альберто Монтанер, профессор словесности
Остережение о смерти и моральное рассуждение о девизе капитана Алатристе Сонет Что есть рожденье, как не двери склепа? Что значит жить, как не идти к могиле? Она придет и скажет: «Или — или!» Она крылата — прятаться нелепо. Не знаем, ни какая лопнет скрепа, ни дня, когда уступим грозной силе, |