Онлайн книга «Дорога перемен»
|
— Что, нынче узников выпускают на солнышко? — спросил он, поздоровавшись с родителями. — Надо же! Джон идеально прямо натянул картуз, чем завершил облик государственного иждивенца. — Ну пошли. В машине все молчали; минуя ряды вытянутых кирпичных корпусов, административное здание, ромб софтбольного поля и ухоженный травянистый пятачок, посреди которого на белых древках высились флаги штата и США, они выехали с территории больницы и длинным щебеночным проселком направились к шоссе. Миссис Гивингс устроилась на заднем сиденье (там ей было удобнее, когда Джон сидел впереди) и, пытаясь определить настроение сына, разглядывала его затылок. Наконец она окликнула: — Джон… — М-м? — У нас хорошая новость. Помнишь Уилеров, которые тебе так понравились? Кстати, они любезно пригласили заглянуть к ним, если будет желание. А новость в том, что они решили остаться. В Европу не поедут. Чудесно, правда? Джон медленно обернулся: — Что случилось? — Ну, я не знаю… Что ты имеешь в виду, дорогой? — Миссис Гивингс натянуто улыбалась. — Почему что-то непременно должно случиться? Наверное, они все обсудили и передумали. — То есть ты даже не спросила? Люди отважились на серьезный шаг, а потом вдруг похерили всю идею, но ты даже не спрашиваешь, в чем дело. Почему? — Ну, я полагаю, меня это не касается. Об этом не спрашивают, дорогой, человек сам рассказывает, если хочет. — Пытаясь сгладить нравоучительность тона, которая могла озлобить сына, миссис Гивингс сморщилась в подобии веселой улыбки. — Разве нельзя просто порадоваться, что они остаются, не выпытывая, как да почему? Ой, вы только взгляните на эту прелестную силосную башню! Такая старая, такая красная! Прежде я не замечала ее, а вы? Наверное, самая высокая башня в округе. — Башня изумительная, мам, — сказал Джон. — Новость про Уилеров чудесная, а ты прелесть. Да, пап? Она прелесть, верно? — Все хорошо, Джон, — ответил Говард. — Давай-ка успокоимся. Миссис Гивингс, чьи влажные пальцы в лоскуты истерзали спичечную книжицу, закрыла глаза и попыталась приготовить себя к тому, что нынче все пойдет наперекосяк. Возле кухонной двери Уилеров дурное предчувствие окрепло. Хозяева были дома — обе машины стояли на месте, — но жилище имело странно неприветливый вид, словно здесь не ждали гостей. Никто не ответил на легкий стук в дверное стекло, в котором четко отражались небо, деревья, напрягшееся лицо миссис Гивингс и физиономии Говарда с Джоном, маячивших за ее спиной. Стукнув еще раз, из-под козырька ладони миссис Гивингс заглянула в дом. В кухне никого не было (на столе просматривался стакан чая со льдом), но из гостиной вылетел Фрэнк Уилер, и вид его был ужасен: казалось, сейчас он завопит, или разрыдается, или сотворит что-нибудь несусветное. Было ясно, что стука он не слышал, о приходе гостей не ведал и выскочил не с тем, чтобы открыть дверь, но в отчаянии бежать из дому. Отпрянуть миссис Гивингс не успела, и Фрэнк, увидев ее согбенную фигуру, пялившуюся на него сквозь стекло, вздрогнул, остановился и соорудил на лице улыбку, под стать ее собственной. — Здрасьте, — сказал он, открыв дверь. — Милости просим. Толпой они ввалились в гостиную, где застали Эйприл, вид которой тоже был ужасен: бледная и осунувшаяся, она заламывала пальцы прижатых к животу рук. — Очень приятно вас видеть, — чуть слышно выговорила она. — Присаживайтесь. Извините за жуткий беспорядок. — Мы не вовремя? — спросила миссис Гивингс. — Что? Нет-нет, мы как раз… Что-нибудь выпьете? Или, может, чаю со льдом? — Ой, спасибо, ничего не надо. Мы всего на минутку, только поздороваться. Образовались две неловкие группы: Гивингсы рядком сидели, Уилеры подпирали стеллаж, сторонясь друг друга, но пытаясь наладить беседу. Лишь теперь миссис Гивингс отважилась на подозрение, что их скованность вызвана недавней ссорой. — Скажите, что произошло? — спросил Джон, когда все остальные намертво смолкли. — Я слышал, вы передумали. Как же так? — Да вот, знаете ли… — Фрэнк смущенно хмыкнул. — Вернее будет сказать, что кое-кто передумал за нас. — Не понял. Фрэнк бочком шагнул к жене и встал за ее спиной. — Мне казалось, это уже вполне очевидно. Миссис Гивингс только сейчас заметила, во что одета Эйприл. Платье для беременных! — Боже мой! Это потрясающе! — воскликнула она, соображая, что полагается делать в таких случаях. Встать и расцеловать хозяйку, что ли? Однако вид Эйприл не располагал к поцелуям. — Ну надо же! Не могу выразить, до чего я рада! Но ведь теперь вам потребуется дом больше, правда? Миссис Гивингс отчаянно надеялась, что сын не ввяжется. Куда там! — Мам, подожди. — Джон встал. — Помолчи секунду. Я не понимаю. — Он сверлил Фрэнка взглядом прокурора. — Что тут очевидного? Ну да, она беременна. И что? В Европе не рожают? — Джон, ну что ты, ей-богу, — залепетала миссис Гивингс. — Нам вовсе ни к чему… — Мам, не лезь, а? Я задал человеку вопрос. Если не хочет отвечать, он, полагаю, сам сообразит, как об этом сказать. — Разумеется. — Фрэнк улыбался своим ботинкам. — Скажем так: в любой стране рекомендуется заводить детей лишь в том случае, если тебе это по карману. Так вышло, что мы сможем с этим справиться только здесь. Все, видите ли, все упирается в деньги. — Ах вон оно что! — удовлетворенно кивнул Джон, переводя взгляд с Фрэнка на Эйприл и обратно. — Что ж, это веский довод. Уилеры облегченно вздохнули, но миссис Гивингс вся напряглась, ибо по опыту знала: сейчас произойдет нечто совершенно жуткое. — Деньги — всегда хорошая отговорка. — Сунув руки в карманы, Джон заходил по комнате. — Только не истинная причина. А в чем причина-то? Жена, что ль, отговорила? Он послал ослепительную улыбку Эйприл, которая подошла к пепельнице загасить сигарету. Их взгляды на секунду встретились, и она отвернулась. — Ну? — не отставал Джон. — Женушка решила, что не готова расстаться с ролью наседки? Не-не, не то. Я вижу. Она девочка крепкая. Крепкая, женственная и чертовски смышленая. — Он повернулся к Фрэнку. — Значит, дело в тебе. Что произошло? — Джон, прошу тебя, — взмолилась миссис Гивингс. — Ты чересчур… Но тот словно с цепи сорвался: — Что случилось? Оробел, что ли? Решил, что здесь тебе все же лучше? Прикинул, что в Безнадежной Пустоте оно таки уютней… Ага! Гляньте на него! Что такое, Уилер! Горячо? — Джон, ты невозможно груб! Говард, прошу тебя… Мистер Гивингс поднялся: — Будет, сынок. Пожалуй, нам лучше… — Ну и ну! — заржал Джон. — Знаешь, я не удивлюсь, если ты нарочно ее обрюхатил, чтобы всю оставшуюся жизнь прятаться за мамочкиным платьем. |