Онлайн книга «Две коровы и фургон дури»
|
– Когда ты обнаружил тело? – Около часа назад. Может быть, меньше. – Ты что-нибудь здесь трогал? Передвигал? – Нет. – Ты уверен? – Конечно уверен! Полицейский попытался настроить рацию. Сигнала не было. – Ладно. Стен, приведи себя в порядок и отправляйся к машине. Стен опять склонился над землей. – А ты, – повернулся ко мне толстяк, – не уходи далеко. Ты нам еще понадобишься. Остаток ночи прошел в суете. Приехало подкрепление, место вокруг тела оцепили. На рассвете приползла «скорая», набитая полицейскими с фотоаппаратами, чемоданчиками и ящиками. Все они расположились у опушки леса. Я отправился к себе в трейлер и часок вздремнул, а потом пришло время доить коров. Я работал как в тумане: ноги ватные, глаза закрываются на ходу, а в носу стоит запах ужаса. Когда я не думал про болтающее тело, я думал о Спайке. Я представлял себе, как он сидит в своем дурацком гараже под дурацкими пучками сушеной травы с дурацкой улыбкой на дурацкой физиономии. И как он тянет свои долбаные ручонки к растениям и гладит их по долбаным идиотским листикам. Ну зачем, Спайк? Ну почему ты не слушаешь, что тебе говорят? Зачем ты слушаешь только свою жадность, хотя жадность тебя вот-вот заведет в беду, так что даже сам не заметишь? Может быть, в этом-то все и дело. Если ты представляешь себе эту беду, то ты от нее защищен. Или что-то вроде того. Не знаю. Не все ли равно? Но мне было не все равно, хотя это уже мои проблемы. Я повел коров на пастбище – хотя что это за пастбище такое: вся трава выжжена солнцем, над полем пыль столбом стоит, роса не в силах оживить мертвую зелень, только птицы разевают рты на изгороди, – и тут ко мне устремились два полисмена, и один из них спросил: – Эллиот? – Да. – Эллиот Джексон? – Ну? Я это. – Это ты нашел тело? – Ну я. – Я детектив Поллок, а это следователь Браун. Мы хотели бы задать тебе несколько вопросов. – О'кей. – Нам придется отвезти тебя в участок. – Это зачем? – Ну, ты наш основной свидетель, нам надо записать все твои показания. – Ну хорошо, дайте мне пару минут, я хоть умоюсь. – Давай, только по-быстрому. Я пошел в трейлер, разделся до пояса и как смог ополоснулся. Вода сбегала по телу, и я думал о том, что было бы клево вот так же смыть с себя воспоминания: запах крови и ужаса, скрип веревки, прыгающие лучи фонарей. Через десять минут я уже сидел в полицейской машине по дороге в Тонтон и не узнавал мир вокруг меня. Цвет полей, волосы полицейских, деревья, небо, дорога, даже салон машины – все как-то неприятно плыло и пульсировало перед моими глазами. Я раньше никогда не ездил в полицейской машине, и сейчас у меня почему-то возникло ощущение, что меня проглотила собака и я трясусь в собачьем пузе. Рация трещала, скучающий голос произносил слова, которых я не понимал. Я сказал: – Я очень устал… – Немудрено, сынок. – Тебе удалось хоть немного поспать? – Только час. – Можешь покемарить здесь, пока мы едем. – Спасибо, – сказал я, закрыл глаза и через секунду провалился в сон. Во сне я видел говорящих коров и деревья с ногами, которые бродили от одной долины к другой. Облака ложились мне на лицо и заползали в рот, они пахли коровьими лепешками и молоком. Молоко лилось рекой, сливки бурлили, картошка дождем падала с небес… Я проснулся, вскочил и увидел, что мы заехали на парковку за полицейским участком. Мне дали чашку чая и посадили в совсем голой комнате за стол. Два полисмена долго шуршали бумагами, а потом включили диктофон, назвали свои имена и мое, продиктовали дату, и Поллок попросил меня рассказать все с самого начала. – И что же ты делал в поле в половине двенадцатого ночи? – Мистер Эванс попросил меня проверить, все ли в порядке со стадом. С коровами. – Мистер Эванс, твой хозяин? – Нуда. – А почему он попросил тебя? – Ну, мы всегда так делаем. Проверяем, все ли коровы на месте. – Итак, ты пошел проверить коров. И что ты сделал потом? – Я увидел в лесу свет. Свет фонарей. – Почему ты решил, что это фонари? – Потому что они светили лучами, – сказал я. – Это же и так ясно. – Я рассказал им про голоса, крики, про тени часовых и про другие, более темные, глубокие тени. Поллок задавал вопросы медленно, доброжелательным тоном. Он был худой, с рыжими волосами и чисто выбритым лицом. Когда я говорю, что задавал вопросы доброжелательным тоном, я имею в виду, что все остальное в нем меня тревожило. Мне казалось, что в любую секунду он может выключить притворную доброжелательность и включить злобу, пустить в ход свои кулачки, чтобы наставить синяков там, где не видно. Его маленькие зеленые глаза глядели на меня не мигая, и сидел он неподвижно, как монах. Пока шел допрос, второй полицейский, Браун, пялился на меня не отрываясь, а под конец наклонился вперед, задумчиво потер подбородок и сказал: – Это и есть твоя версия? – Да, – сказал я удивленно. – А ты все нам рассказал? – Конечно, – сказал я, – а что? – Просто мне кажется, Эллиот, что ты что-то скрываешь. Чувство такое. – Я рассказал все, что видел. – И ты не узнал этого повешенного? Никогда раньше его не встречал? – Нет, не думаю. – Не думаешь? Полчаса назад ты говорил другое. – Браун снова наклонился вперед. Он играл не так хорошо, как Поллок, слишком прямолинейно и предсказуемо. Он вообще меньше следил за собой, в отличие от Поллока, и успел порядком раздобреть. Мордатый, губы жирные, а глаза стали, как у всех стариков, слезливые и отрешенные, может быть, потому, что они слишком много повидали в жизни и хотят на покой. – Ну, знаете… – промямлил я. – Нет, не знаю. Тебе придется объяснить. – Может быть, я видел его в баре или еще где-нибудь. – Может быть, ты видел его в баре или еще где-нибудь? – Ну да. Типа в магазине. – Типа в магазине? – Ага. – А в каком магазине? – На почте. В Гринхэме. – Так где же ты его видел – в баре или в магазине? Я так устал, что слова сами выпали у меня изо рта. Я не мог их остановить. – В баре, – сказал я не думая. – Так, значит, ты видел его раньше? – Может быть. |