Онлайн книга «Две коровы и фургон дури»
|
– Мне очень жаль… – Жаль? Вам жаль? Вы что, не слышали, что я сказал? Он хотел меня пытать, а потом убить! – А что мне еще сказать? – Голос Поллока звучал так, будто он только что хорошенько получил по яйцам от начальства. – Что, получили по яйцам? – спросил я. – Угу. – И на том спасибо. – Слушай, Эллиот… – Он связал меня по рукам и ногам и запихнул в свою вонючую машину, как мешок картошки. Он играл ножичком у меня перед глазами. Этот человек – полный псих! – Расскажи, как это было. – А я что делаю? Но я никак не могу врубиться… – Во что? – Из-за чего все эти разборки? Стрельба, угрозы… Из-за пары мешков дури?… О чем тут вообще говорить? Не такое уж это великое богатство. Ну почему он никак не успокоится? – Я же говорил тебе. Здесь замешана не только твоя дурь. Он приторговывает в других местах, поэтому не может допустить, чтобы хоть кто-то выбился из-под его контроля. Тогда и другие начнут таскать у него, как вы. Теперь врубаешься? – Ода! Наконец-то я получил разумное объяснение! – Где ты сейчас? – Здесь. – Где это здесь? – В Тонтоне. – Так ты сбежал от Диккенса? – Представьте себе! Где-то по дороге в Бристоль… – Я начал пересказывать ему, что произошло. – Я знаю, – сказал Поллок. – Мы взяли его шестерок и фургон, но сам он ушел от нас. – Да я видел, что произошло. – А его красный фургон мы нашли в Бриджуотере. – И что теперь? Дать вам за это медаль? – Слушай, Эллиот… – Ну? – Мы найдем его. – Очень на это рассчитываю. Этот маньяк знает, где я живу! – Наши люди сидят у него дома. – Ara, a он, я полагаю, сразу же попрется к себе домой. – Нет, не думаю, что сразу попрется. – Ну а другие версии у вас есть? – Ну да, еще парочка. – Он вернется, чтобы прикончить меня. – Я понимаю, что ты напуган. Хочешь, я пошлю кого-нибудь из наших, чтобы обеспечить тебе защиту? Я расхохотался. – Защиту? Вы помните, что произошло сегодня утром? Не надо мне вашей защиты. С этого момента я буду защищать себя сам. – Нет, Эллиот, это плохая идея. – Да? У вас есть идеи получше? – Я не стал ждать его ответа и просто повесил трубку, вышел из будки и в сердцах плюнул на асфальт. Я был страшно зол, зол, как рыба с крючком в глазу. Как горящий куст. Как канюк, только что схвативший полевку. Я шел быстро, опустив голову, злой как сам сатана. Не глядя перешел дорогу, чуть не врезался в старушку с сумкой на колесиках, не пропустил ни одного камня – все они отправились в канаву. Паника и страх отступили, теперь мной правил гнев. Я направился в сторону больницы, но, проходя мимо дверей бара, вдохнул затхлый запах пива и сигарет и решил зайти на минуту. Вообще-то я не люблю виски, но сейчас мне показалось, что стаканчик мне не повредит, придется как раз впору моему гневу и вытолкнет его наружу. Пламя в стакане. Жги меня! Я толкнул двери, вошел внутрь и огляделся. Навстречу мне повернулись три или четыре мрачных физиономии. Я подошел к стойке бара. От толстого лысого бармена за версту несло потом. Он взглянул на меня, облизнул губы и буркнул: – Ну? – Полпинты горького, – сказал я, – и «Беллз». – Двойной? – Почему нет? Он нацедил мне пива, бухнул кружку на картонную подставку, лихо плеснул мне в рюмку виски и с таким же стуком поставил рюмку рядом, а я положил на прилавок купюру. Пока он отсчитывал сдачу, я отхлебнул пива, а затем понес свои напитки в дальний угол. Местечко было еще то. Липкий ковролин под ногами, липкие столы, пепельницы, полные окурков, музыкальный автомат сломан, у стены валяется старый облезлый пес, по виду какой-то больной. Я залпом выпил пиво, глотнул – виски обожгло мне нёбо, я закашлялся. И вспомнил слова Поллока, что самому защищать себя – плохая идея. Когда нёбо попривыкло, я сделал еще глоток и подумал, что Поллок ошибается на все сто. Наоборот, единственная защита, что есть у меня, – это как раз я сам, унаследовавший дар от мамы и сделавший его своим даром! Я – тот, кто нашел повешенного на дереве, тот, кто жил в трейлере и видел зайцев во сне, у кого на глазах чужой человек напоролся на вилы. Я – тот, у кого есть друг и подруга, сестра, мать, отец и работа. Нет, виски не помогло мне выпустить ярость наружу. Скорее оно отвело ее в сторону, погладило по щеке, пошептало на ушко и велело на время затихнуть. Оно напело моей ярости песенку, что-то из классики, и на время внутри меня воцарилась тишина. Я не сразу проглотил остатки виски, сначала покрутил их во рту, и мне показалось, что я ощутил на языке вкус моря, утреннего тумана, слез и соли. Я попрощался с барменом и вышел на улицу с чувством облегчения, а может быть, и освобождения. До больницы было рукой подать, но я шел медленно, нога за ногу, стараясь не думать ни о чем, чтобы дать виски раствориться в крови, а гневу – утихнуть. В коридоре я увидел знакомую медсестру и по ее радостному лицу понял, что что-то произошло. Она отвела меня в сторону, усадила на стул и сказала: – Саманта вышла из комы сегодня утром. – Правда? Она в сознании? – Да. – И как она сейчас? – Сложно сказать. К вечеру будем знать больше. – А можно ее повидать? – Конечно! Она спрашивала о тебе. И я пошел за сестрой в палату к Сэм, сел рядом и взял ее за руку. Она спала, обнимая своего медвежонка, но спустя полчаса пошевелилась, повернула голову и открыла глаза. Сначала она смотрела на меня не узнавая, как будто не понимала, кто я такой и как тут очутился, но вдруг в ее глазах вспыхнуло узнавание, и она сказала: – Эллиот! Это ты? – Привет! – сказал я. – Знаешь, а я в больнице. – Знаю. – Я спала. – Ara. Всего пару дней. Я приходил навещать тебя. И твои родители тоже приходили. Медсестра заставила меня разговаривать с тобой. – Правда? А о чем ты разговаривал? – О всякой ерунде. Сэм улыбнулась: – Мне снился сон. – О чем? – О собаках. – Господи, неужели о собаках? – Да. – Хороший? – Да, очень. Наверное, я от него и поправилась. – А что случилось с теми собаками? |